Графомания

Мне все равно быть где —
Дамаск или Бейрут,
На солнечной воде
Здесь пленных не берут.

Безумная как ночь,
Как темная вода,
Надежда вниз и прочь
Стекает навсегда.

От тени длинной день
Перетекает в храм,
Там не растет сирень,
И нет оконных рам....

У крыльца стоял знакомый черный седан. Катя выбежала навстречу и крепко-крепко меня обняла. Потом, когда мы ехали, она рассказала, что мужчины, которые меня освободили, были из Иерархии.

Впервые я увидел других Достигших. Индус в тонкой розовой рубашке и белых брюках спросил почти без акцента, что у меня болит....

В часа три, отобедав с шампанским, поднялись из духоты каюты на верхнюю палубу, здесь было свежо и приятный своей прохладой ветер обдувал лица. Остановились у поручней и стали смотреть на черно-синюю гладь воды, казавшуюся вдали от берега, почти бесконечной, будто соединенной сплошной тонкой линией горизонта с небом....

В один из московских серых, уже по осеннему холодных вечеров такси мчало Васильева из Стрельни в Лоскутную, в номера. Заметно подуставший пассажир не утомлял водителя речами о сути бытия, не сетовал на свою никчемную быстро текущую в кабацком угаре жизнь, а напротив сидел смирно, был молчалив и серьезен....

Андрей сидел на полу своей комнаты и пересчитывал мелоч которую удалось насобирать сегодня. Почти 200 рублей, очень неплохо для получаса в переходе. Он никогда не говорил ни слова когда собирал подати. Просто стоял с протянутым стаканчиком глядя на носы своих когда-то замшевых девчачьих полусапог....

— Что ты пил? Ты употреблял что-то? Наркотики, алкоголь? Отвечай! Я должен знать!
Я не могу говорить. Холодно. Лежу на чем-то твердом. Еду вперед головой. Лампы меняются на потолке, бьют по глазам. «Почему ж так холодно?». Ног не чувствую. Страшно умирать....

Доброго времени пыток, убитые бытом! Набирает эти буквы смертельно усталый человек, настолько усталый, что щеки этого человека полгода не видели бритвы. Мой город поголовно лечится от глаукомы, хотя и не болен ею. Мой рассказ покажется вам негативным, достаточно антигуманным, да и пусть, правду никто не отменял....

Среди всех завсегдатаев небольшего ресторана «Виктория» Долорес почему-то приметила одного человека, то и дело коротавш嬬¬го время за соседним столиком. Она видела его каждое утро, он пр謬¬ходил к одиннадцати, заказывал виски с содовой, сигары, и просил принести ему утренние газеты....

Я был совершенно один
В сырой полутьме ресторана.
Со старых пейзажных картин
Стекали белила тумана.
Он скрыл потолки и полы.
Все стало размытым и шатким.
Конечно, все в том же порядке
Стояли пустые столы.
Но, плотный обычно предмет,
К примеру, салфетка, горчица
Событию ставит границы....

Подбери под ногами небо-
Это то, что покрыто снегом
безупречного чистого знания,
каждый встретит там свою тайну.
Мы находим себя за гранью

Книги судеб.
Это то, что нам долго снилось,
Это то, что должно случиться,
Это Нас навсегда разбудит....

После ухода гостей было пусто и тихо, еще горели бра в прихожей, не был погашен свет в комнатах, мягко светил торшер над тахтой и было немного грустно оттого, что сдвинутые с мест кресла, полные окурков пепельницы, неприбранная посуда со стола – все это напоминало переполох закончившегося застолья в квартире....

…Дело было так. Зима. Пансионат на Клязьме. Большая компания молодых людей. С нами был забавный персонаж, инженер одного из московских НИИ, некто Киркевич, успешно выдававший себя за Владимира Высоцкого, песни которого тогда уже начали повсеместно звучать, но которого далеко еще не все знали в лицо....

Пальцы содраны — опять цеплялась за горизонт...
За воображаемую линию… которой нет...
А пальцы-то содраны… в кровь… и грызёт
тоска, словно кончился интернет...
А интернет работает. Правда, он пуст.
Клавиатуру и мышку измазала кровью
шаблонно красной, солоноватой на вкус....

Шел третий день моего пребывания в Отрадном, нельзя сказать, чтобы я скучал здесь, но из-за частых, уже по-осеннему холодных и затяжных дождей приходилось убивать время чтением, вместо того, чтобы воочию наслаждаться красотой здешних мест. Я любил бывать здесь, на даче у своего приятеля Вольдемара, каждый год приглашавшего меня погостить....

Ехали на повозке с высоким навесом, седланные лошади шли в поводу. Впереди на широкой лавке устроился возница: крепкий обветренный бородач с длинным кинжалом в червленых ножнах. Караванный почтительно называемый «энси» сидел на некотором возвышении, хозяйственно оглядывался по сторонам, посматривал и на попутчиков;...

— А, знаешь, почему я не пишу? Да потому что кончились чернила
И потому, что не могу писать о том, о чем и как меня ты попросила
Я лгать устал, а правда о тебе черней смолы, чернее черной крови
Мне стало страшно… Кончилась тетрадь… Ты рассмеялась: «Ну и на здоровье!...

… Слава владеет «Петербургским салоном». Слава – моя новая любовница. «Салон» – русский магазин в центре Парижа.

Полагаю, в Славиной памяти до какой-то поры жили отголоски прочитанного в юности гениального романа, и она представляла себе салон как место, где будут собираться сливки эмигрантского общества....

Связь

- Это что, Вася? – изумлённая мама смотрела на, стоящее на пороге квартиры, тридцатитрёхлетнее дитя, брезгливо отмахивая ладонью исходящее от него ядрёное зловоние, — фу-у-у…
Вася был покрыт гавном, как эскимо шоколадом.
Эскимо, это конечно была гипербола – просветы были....

Вдоль рассудка, сквозь раны прозрений,
Через шаткие вешки в судьбе,
По мосткам из чужих измерений
Мной получена весть о тебе

Не открылась она страшной тайной,
Не упала письмом у дверей,
Не пришла «электронкой» случайной,
А явилась улыбкой твоей

Не стереть мне её и не скомкать,
Не забыть и ничем не известь,
И все это досадно, поскольку
Много ль проку с того, что ты есть?...

.
Я стою у окна,
Вижу мой непроснувшийся Город –
По гудроновым крышам
Ложатся косые лучи.
Беловатый туман
Над Рекою развеется скоро…
Утро входит неслышно…
.
Не сплю… В силу ряда причин…
.
Солнце в небе уже
Где-то там, за моею спиною…
Я смотрю далеко,
Наблюдаю прозрачную даль....