Графомания

Наступает утро, когда жадно хлещешь холодную воду из-под крана, когда мучительно вспоминаешь, что же было вчера и с кем, обязательно смотришь в зеркало, не понимая, кто же эдак бухал с твоей рожей и помял ее; именно в такое утро наступает момент, наиболее пригодный для размышлений, так как они непременно занимают твою голову при взгляде на зеркало, причем непременно самые разные, на любую тему на свете, ведь это так естественно – стоять с утра в ванной и думать, не правда ли?

Я не знаю, кто я такой ...

I

«Цок-цок-цок», - пели и вызванивали каблучки по асфальту перрона, блестевшего слезинками дождя. Серый вокзал, осунувшись, наблюдал за фигуркой в плаще. А каблучки пели и вызванивали, словно говорили: «Спешу-спешу-спешу». Второй, третий, четвертый, вот он – пятый! Прикосновение теплой руки к металлу вагона, каблучка – к ступеньке. Она уже внутри: вот дверь, печка, проводница…
- Девушка, Вы куда? Ваш билет?
- Это пятый вагон? Пустите же меня, я на минутку! ...

... Что в ней пользы, наверно не знаю. Ведь не злато, и шубы не сшить. На насмешки её обменяю, как дурак, чтоб с собою тащить...
За насмешки, конечно прощаю.
Посмеяться и сам не дурак.
Даже, можно сказать, обнимаю. За внимание? Нет, просто так....

Сугроб закрывал пол-окна, и мальчик мог видеть только свинцовое небо. Смеркалось. Снаружи все сковало морозом, а в доме было тепло. Днем дядя принес огромную вязанку дров, и сейчас в печке пылал и сыпал искрами веселый огонь.
Дядя готовил на ужин что-то очень вкусное, судя по запаху. Тени от его рук, носа, от сковородок и кастрюль, плясали по бревенчатым стенам. Мальчика завораживала пляска теней. Солдатики были рассыпаны по столу и не шевелились. Запах еды щекотал ноздри....

Ну что ж, всё к этому и шло,
не надо лицемерить.
И как бы ни было смешно
итог закономерен.
...

БЕДА


«Да что ж это за беда такая?», - очередной раз подумал Сергей.
Уже прошло полдня, как он спустился на перрон вокзала с подножки вагона поезда, доставившего его домой из очередной командировки, но херовое состояние не только не прошло, а сохранялось в очень даже неприятном виде. ...

Эпизод первый. Карусель.
Он сошел с крыльца. Мягко хрустнуло под ногами. Ослепило солнечным лучом. До подмышек пронизало густой небесной дымкой. Поселок – раскиданные кубики – как будто спал, уложенный белой ватой. Мир замерз и замер.
Он взглянул вверх: Ах! – с карниза свесились жирные белые сосульки. У них внутри спряталась радуга – это он точно знал.
Но, похоже было, не достать....

Он давно хотел обдумать жизнь, но мешал диван. «Для того, чтобы стать счастливым, нужно сосредоточиться, упереться мыслями в тему…, - рассуждал он. – Как это сделать, лёжа вот на этом?».
Диван был старый и продавленный. Неважный диван. Обивка бледно-жёлтого цвета, ободранные углы. Ещё и чужой. И квартира чужая. Он был не против чужого - правила игры не вызывали возражений (сам их принял, приехав в столицу). Но привыкнуть к дивану было трудно. Его не выбросишь – потому что хозяйский....

[Ю.Г. "Ещё один день"]
Большой чёрный джип мчался по дороге через лес. В салоне гремели басами два двенадцати дюёмовыйх саб-
буфера, разгоняя воздух и наполняя его смыслом. Сердце замирало и гулко отдавалось в висках сильными ударами, когда
глаза ловили стрелку на 190 км/ч. Мыслей не было. Горечь расставания заполнялась радостью обретённой, но ещё неосоз-
нанной свободы и вырисовывалась та идеальна гармония, без которой невозможно дальнейшее продвижение по жизни вверх. ...

“Фафон-то наш сбрендил…”
Так сказал бы весь мир, ближний и дальний. Да и говорили.

В один прекрасный день второй половины своей жизни, когда уже превратился он в неопрятного одноногого мужика (обстоятельства потери им ноги – не наше дело) и носил старый камзол, продал Фафон за бесценок свою старую сахароварню и купил землянку на отшибе, на берегу синего лесного озера – глуше места не найдешь. Решил Фафон поискать камешки драгоценные....

Ромка Кактус

Вадик

Мужские эротические фантазмы – что стая гусей. Гомонящей жижей они заливают узенькие улочки древнего Рима, спасая жителей от неожиданного нашествия варваров одиночества. Нетерпеливо отринув мысль о пожизненном кусании локтя, Вадик широко улыбнулся и кинулся в объятия двух изумительных прелестниц: Оли и Тани. ...

Ночь. На улице расплылась тишина. Залезла в уголки и щели, запряталась и затаилась, и слышны только далёкие звуки вокзала, где тихо подаёт голос ночной поезд, гремя сцепками и колёсами, да гудение фонарей у дороги. Хорошо ночью! - Санечка стоял у своего дома на тротуаре и говорил сам с собой. Хорошо то как, ночью! - благодать!

Санечка был нелюдим. Скорее он был необщительным, чем нелюдимым, но ему казалось, что он скорее сторонится людей, а не избегает общения....

"Это было шестого июля, да?"
А. Стриндберг

Мы снова поругались с N. Вернее она поругалась со мной, а я просто принял это как должное. Нужно же девочке иногда выпустить пар.
Пить я сегодня не хотел. Во-первых, сказывались последствия предыдущих вечеринок, а во-вторых, не было денег. Дома тоже было нечего делать. Поэтому я сел на автобус и поехал на окраину города, но несмотря на расположение, там была очень милая и спокойная улица, которая мне всегда нравилась....

вы думаете что стихи не плачут?
вон они,
беззащитные,
жалобно строчки свои
скривив, ...

Слезой соленой кровоточит
Душа что быть любимой хочет.
Обида,горечь,дрожь и страх
Проклятьем держатся в устах.
Лишь ярость пульсом бьет виски, ...

Он повел себя гулять в парк. Заботливо поддерживал, чтоб не упасть. Купил себе мороженое. Усадил на лавочку – греться. Слушал музыку из репродуктора. Все глазел и глазел по сторонам, – чтобы в глазах не темнело, – отвлекал. Поил себя лимонадом. Порывался расколотить бутылку об асфальт, но запретил себе строго-настрого.
Наконец, наступила кульминационная часть: он затащил себя на карусель....

Другому как понять тебя,
как он поймет чем ты живешь?
мысль изреченная есть ложь... (Тютчев SILENTIUM)

Здесь я должен соврать и я совру, ...

Она

Она курила у окна,
Пуская дым в объятья мрака.
Она курила до утра, ...

В залах ожидания любви

Шел декабрь. Над городом порхали жирные мухи-снежинки. Смешиваясь с холодным воздухом и бесконечным шумом города, они ложились ровным ковров в городском парке. Иные же цеплялись за мощные ветви старых деревьев и создавали людям иллюзию: казалось, что снег на ветках – кокосовая стружка. Так красиво...
Где-то в этом парке, на какой-то неизвестной нам скамейке сидит девушка. Мы читатели пока не видим ее, ибо уже вечер, а в парке не работают фонари....

Листочки с приведенными ниже записями были найдены в гамбургской квартире А. В. Пселла, эмигранта из Советского Союза, в прошлом – кинокритика, философа и публициста. Последние годы А. В. Пселл состоял на учете в психиатрическом диспансере, не работал и жил на пособие. Его душевное состояние непрерывно ухудшалось, был поднят вопрос о его госпитализации.
Эти записи были сделаны, по всей видимости, в последние дни, – когда он перестал выходить из дома....