Серафим Введенский

«Я доигрался,
хоть играть ещё не начал!» –
сказал испуганно вслух на площадке мальчик,
когда мы с сыном строили до неба башню
из мокрого песка.
Я был простужен, кашлял.

Погода уходила в серость.
Дождь маячил.
У мальчика в руках проколотый был мячик....

***
Вдалеке я видел небо, подошёл к нему поближе,
оказалось, это камни, что лежат здесь триста лет.
Только камни словно реки из пустых, забытых книжек,
тех, что мне читала мама, там, где был в природе свет.

А теперь темно и страшно, и вдобавок не уютно,
там, где раньше было небо, нынче камни да река....

Я слишком сложный организм,
весь состоящий только из.
Слог, аппетит и взгляд на вещи,
плюс на душе семнадцать трещин,

но временами, скажем, больше,
душа одна сплошная боль же,
как чёрный ящик – в ней не приз.
Я слишком сложный организм....

Я расту, расту, расту –
через вечность на версту,
сквозь букварь и пустоту
я расту, расту, расту.

Я бегу, бегу, бегу
за судьбою на лугу,
по друзьям, да по врагу
я бегу, бегу, бегу.

Я ползу, ползу, ползу
по верхам, там по низу,
как бельмо здесь на глазу,
я ползу, расту, ползу....

День в упадке над домами.
Муза давится стихами.
Между нами встала снами
темень с заспанным лицом.

Ночь шуршит под одеялом.
Горизонт надломлен ало.
Много мало было стало, –
нынче трепетный надлом.

Там вдали довольно близко....

Хорошо быть капитаном,
капитаном корабля.
Плыть по морю, океану
ватерлинией скользя.

Плыть сквозь бури, ураганы,
сквозь раскаты страшных гроз,
по волнам, назло туманам,
сквозь ненастья плыть всерьёз.

Хорошо быть капитаном,
капитаном корабля....

Я в Удмуртию поеду,
буду там немножко жить –
из мотка чернильной ночи
вырву я тугую нить,
и неё сплету пространство,
что распустится к утру,
и развею мысли флагом
на трепещущем ветру.

И взгляну на Мир по-новой
сквозь Удмуртию души,
напишу на подсознанье
манускрипт про «жи» и «ши»....

Как-то я и Рабинович, рассуждали о грядущем,
он молчал обыкновенно – я же думал о своём.
Небеса весели хмуро. Но разверзлись в небе кущи
и оттуда вышел некто. Вот теперь сидим втроём.

Разговор прокис. Повсюду тишина гудит над нами,
некто ходит по квартире, тору с мантрами зубрит....

Как-то я и Рабинович, дело было ранним утром,
время года явно осень, но на самом деле май.
Мы сидели на террасе в бессознательности мутной
и о чём-то громко споря, пили с блюдец чёрный чай.

Рабинович долго думал о зачатии вселенной,
но со мною не делился сей идеей хитрый поц....

Как-то я и Рабинович, дело было спозаранку,
шли вдоль леса, шли вдоль поля и частично по плацу.
В небе плавало светило. Я украдкой ел баранки.
Рабинович же открыто ел взволновано мацу.

И пройдя все ипостаси, перелески, долы, веси –
мы пришли с ним к общей цели, а к какой никто не знал....