Серафим Введенский

Вот небо цвета медный купорос,
а на земле лежат останки лета.
И на любой практически вопрос
ты будешь призван вмиг к ответу.

Стакан наполненный водой – лишь здесь
он полный и пустой одновременно.
И камень падая с горы в отвес –
упав становится едва заметным....

Я узнАю родину по пестрым коврам на стенах,
по тюркским письменам намалёванным на заборах,
по дорогам убитым в хлам, как наркушные вены,
по истине, которая умирает не рождённой в спорах,

по торговым центрам, что заменяют досуг культурный,
по взгляду курящих детей на территории школы,
по мусору валяющемуся возле зияющей урны,
по неутолимой жажде священной кока-колы,

по улыбке, что содержит в себе оттенок печали,
по электорату, который год от года только крепчает,
по про...

У лектора из мединститута в шкафу много скелетов.
В желтом платье в грязи валяется лето.
Самая праведная истина окажется проста.
Зря вы уповаете на второе пришествие Христа,
потому что возвращаться плохая примета.

Если с умным видом стучать молотком по гранате,
не стоит надеяться, что Бог спустится в домашнем халате
и попросит не стучать и подумать о ближнем,
потому что никто не обязан склонять тебя к жизни,
одергивая в критический момент словами: «Стоп, хватит!...

Мы совсем не такие, как показывает нас инстаграм –
мы менее подвижны, грустнее, бледней.
Наши статусы в соцсетях не тождественны нашим мыслям, словам,
поскольку наши мысли гораздо приземлённей, глупей.

Нам всё ещё достаточно выпить, поесть и что-нибудь посмотреть –
выкладывая это на всеобщий показ....

Я с дождём одновременно
шёл по Невскому проспекту.
Небо серое повсюду
затянуло лейся-песней –

это Питер. Здесь привычно
быть в гармонии с водою.
Мох на стенах, сырость, кашель.
В лужах город вверх ногами.

У истории под боком
продают шаверму с курой,
а культурой так и тянет
из распахнутых парадных....

Что Вам рассказать про младшего брата?
Он – анатом,
пошёл по стопам эскулапа –
папы.

На работе смотрит в микроскоп
на него оттуда из клеток глядит микроб.
Один очень мал,
другой велик.
Один молчит,
другой источает крик,
мыслит,
существует,
морщит лоб,
хотя в масштабе вселенной тоже микроб,
на которого смотрит в небесный микроскоп
сидящий на небе сам Господь Бог –
ежедневно проверяя всех на слабо....

Ночь. Деревня. Превосходство чёрного над
белым. Угасание шума. Собачий лай
из соседней избы, словно за стенкой. Взгляд
привыкает. У вещей проявляется край,

очертание. Ночь отходит на второй план.
Журчанье реки. Отчётливость. Крик совы
разносится по округе....

Мне тридцать три исполнилось сегодня.
Но я опять стою, готовлю завтрак.
И дни летят, как искры в преисподней,
как будто камикадзе-космонавты.

А жизнь могла предстать совсем иначе:
богемным мог бы вырасти поэтом
и лежа в Переделкино на даче
слагать стихи, иль оды, иль памфлеты....

Время проходит, за временем мы
идём по дороге из света и тьмы
и пропадаем в пучине.
Рассвет безвозмездно встаёт на дыбы,
в закате мы видим превратность судьбы.
Смерть пьёт за углом капуччино.

Построим забор и укроемся там,
чтоб нас не нашли....

Харон, наверно, гребец маститый
его опасаются даже бандиты,
коллекторы вряд ли трясли бы кредиты
с него, поскольку себе дороже.
А смерть ни с кем не играет в пятнашки,
ни в покер, в блэкджек, дурака или шашки;
хоронит в костюме рождённых в рубашке
и летом на солнце мороз по коже....