Серафим Введенский

ехал в поезде на юг
с проводницей пил я крюг
витамины ел в драже
запивая болинже

уходил я под радар
пил с бомжами рюинар
был сторонник мягких мер
пил на лавке родерер

щеголял в одном трико
попивая вёв клико
и под вечер в унисон
пил под музыку лансон

изобрел вновь колесо
под абрау под дюрсо
вдруг остался без штиблет
откупорив новый свет

потерял свои следы
только выпил лишь воды
вот такая вот беда
губит все таки вода....

Включи, Алиса, шум дождя —
я буду пить и плакать.
На всё забить не хватит одного гвоздя,
кругом тоска и мнется слякоть

и желтый лист один висит
на околевших ветках —
убитый осенью в окне шикарный вид,
как радость в брошеных объедках....

Бежит пространство словно Ниагара
Леса в безмолвии в предчувствие пожара
Колышется листва
Мы в тишину загружены как доки
А ну достань и извлеки свои пороки
затем помножь на два

Святой Апполинарий он же Петя
Не ведает пошто нам солнце ярко светит
и призывает дождь
Его жена контуженна любовью
В ночи густой текилу заедает солью
и говорит: «ну что ж»

А всюду новости как партизаны
из всех щелей ползут, вползая в мозг и раны
и разъедают быт
Апполи...

Воздух рвётся
сквозь синюю клеть,
словно мысли в полночных мечтах, —
ну а я бы хотел умереть,
умереть —
у тебя на руках.

Всем кострам
бесконечно гореть,
пеплу серому плыть в облаках.
Только я бы хотел умереть,
умереть —
у тебя на руках....

Где шумел камыш,
там растет рогоз.
Полевая мышь
морщит алый нос.

Свет скользит в траве,
шелестит роса.
Птица в синеве —
клякса в небесах.

Корги сладко спит
завернувшись в плед.
За окошком вид
миллиарды лет.

Жизнь растает вся,
побежит рекой....

Понедельник был таким же как и вторник. Но на дворе в этот день стояла среда и Варвара Иларионовна.

У нее в руках были ведра и самообладание. Но из самообладания постоянно кап-капала вода.
— Эх… — вздохнула Варвара и двинулась разумом, — ничего так и не выйдет....

Я не пишу стихов,
не читаю книг.
Я всецело устал,
я всемирно поник.

Я смотрю безразлично
в айфоне Ютуб —
и мат перманентно
срывается с губ.

И безликая серость
висит надо мной.
Кто-то выел все краски,
мир теперь не цветной....

А здесь в окне: спонтанно вечерело
и непосредственно притом смеркалось.
Степан сидел, как водится, без дела
выдавливая вслух тоску и жалость.

Бежали в цифрах даты враскорячку,
гудел це два аш пять о аш в стаканах.
Судьба уйти пыталась снова в спячку,
дабы проснуться где-то на Балканах....

Один ничего не знал,
другой ничего не поймёт.
Изнеженный либерал,
закалённый патриот.

У одного в руке кинжал,
у другого пулемёт.
Закалённый либерал,
изнеженный патриот.

У одного на лице оскал,
у другого порван рот....

…Андрей Горбунков…
Максим Ивантеев…

Гриша Крыльев,
когда сидел на стуле от волнения дрыгал ногой;
Одна тысяча девятьсот восемьдесят девятый —
две тысячи двадцать второй.

…Стас Иванов..
Евгений Кашин…

Степан Никулин,
любил повторять, что счастье не за горами, а за горой;...