Голем

«Деньги – отчеканенная свобода» (Достоевский)
***
Голоден ты или
Влюблён –
Но из кошелька достаёшь
Отчеканенное рабство своё,
Свой эквивалент,
Мерило,
Канон.
Жизнь пуста,
Как в дождь Кострома,
Одежонка – швах,
Работу терплю,
Сколько ни припас в закрома,
Всё равно коплю,
Как верблюд....

Ты, обезьянка бога своего, довольствуешься быть всего лишь обезьянкой? (Ф.Ницше)

* * *

Пиня… я хочу сказать, Витя Пинсон, трактирщик, говорит мне:
– Подельники, Бздык, это не сайки воронежские. Сейчас он твой, а через час – кроме денег!...

* * *
…А хорошо бы выйти из-за стола, скрипя портупеей.
Распахнуть широченное окно, глянуть тополиной весной на базарную площадь, тут же замрёт толчея станичников и мешочников: ведь над ними – комиссар уездного ВЧК! Обернуться назад к столу, к увязшей в заговорах контре, молодой княжне, известной знатностью рода и неслыханной красотой… она чуть нервничает, и я предлагаю нюхнуть свежевыловленного кокоса, конфискованного у моряков-балтийцев, это сильно сближает… обещаю рвануть с ней наутро к Деникину –...

* * *
Сидя с прямой спиной, она крепко прижимала к груди чёрно-зелёный пакет «Рив Гош» и изо всех сил старалась не разреветься. «Не мог он, гад – не имел права так со мной поступить! Все уши прожужжал про развод. Катись ты к собственной мымре...» Поезд качало на стыках, и она кивала в такт своим мыслям....

* * *
Мне часто прочат светлое будущее.
Как то: расстрел на месте. Пику на разборе.
Или, на худой конец, бессрочную каторгу.
Всё это пафосно и малоправдоподобно. Где я, и где оно, ваше место расстрела? Старая Москва, рассказывают нищие, сгорела от копеечной свечки....

* * *
Дорогая Мыця!
В последний раз я шлю тебе весточку с этой оказией.
Дело в том, что послезавтра мой сосед по этажу, вор в законе Дато, незаметно уйдёт на волю, и связь пресечётся. Проход, сделанный мной по ошибке в камеру Дато, придётся завалить извёсткой и щебнем....

* * *
Загребая туфлями булыжную мостовую, сухонький прелат летел что есть мочи в собственную опочивальню. На лице его, багровом и утратившем благочестие, упрямство боролось с ужасом от содеянного. Развевались под нескромным утренним ветерком полы фиолетовой рясы....

* * *
Может, и снесли бы их кони, да пристал черногривый Мечик, потерялся и вовсе умер в поводьях. Слез с коня Збышек, нырнул в двуколку. Уцепилась пальчиками-ледышками Малгожата, сладкая мята, повисла гирей на шее, причитая-всхлипывая: ой, лы-ышенько!...