|
Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Вращаются дискиДинамик льет осенний джаз
Слегка присыпанный опилками, Володя пьет холодный квас Раскинув ноги в брюках с дырками Плечом стирая капли с губ Он улыбается синицам, Под крышу — заведенный сруб Смолой янтарной серебрится Не сруб, а — детище идей Отлитых в пику жизни-стервы Пять пил, шесть дисков, семь цепей И — небольшой вагончик нервов… Вагончик нервов, денег воз, КАМАЗов восемь — сил и стружки, Рукой, шершавой от заноз Володя цедит кв... Словно блядь раскрашенная осень
Собирает из эмоций мзду, Под принцессу чувств и красок косит, Платье — фантик, тело — ни в пизду. Жмёт тоска, из другов — только кружка, Всё что остаётся — водку пить, Мозг ебёт, не грея, солнца тушка, Блядь, могло б и вовсе не всходить!... 
В полутёмной гостиной перед еле тлеющим камином, в некогда зелёном, а теперь, скорее, сером продавленном кресле сидел Билл Тэннер. Он был таким ветхим и никчёмным, что младшим Тэннерам казалось возможным безнаказанно ставить над ним важные для понимания себя и человеческого общества эксперименты....
Я знаю о любви настолько мало...
Но с самого земного предначала Такие есть поэты, говорят, Которые неспящим ночами Описывают дивными стихами Любви и страсти животворный яд. За тысячу веков на йоту даже Не изменившись, всё одна и та же, Она одна, на всех всего одна.... Выглядя страшно — угрюмо и жутко,
Старенький дом умирал. Хозяином брошен как дряхлая сука - Его очевиден финал. Крыша прогнила, покошены трубы, Кем-то открытая дверь... В то что здесь было когда-то уютно Не верится вовсе теперь!... Они убили моих братьев, моих детей, моих близких.
Одна, я рыдала на берегу озера Texcoco . До Скалистых гор поднимался мой плач. Они нашли меня, нежно подняли и посадили на алтарь в Кафедральном Соборе. Я стала такой маленькой и серой, что многие путали меня с горсткой пыли.... Если бы ты тонула, спас бы от смерти верной,
Чаем поил горячим, кутая в одеяло. Если б я был шерифом, то за железной дверью Ты под моим арестом время бы коротала. Если ты станешь птицей, твой голосок высокий Я запишу, чтоб слушать пленку ту до утра.... Погнутый, старый, ржавый гвоздь
Лежал в сухой степИ широкой, Жалел о том что не сбылось И грезил в травах одиноко О навесных петлЯх в доске, О свежепорванном халате, И о тяжелом молотке, Что так приятно бьет по шляпе Вперед безумный век летел И гвозди с ним шагали в ногу, А он один в степи ржавел И выпив дождь роптал на Бога Или Господь терпеть устал Его молитвенные хрипы, Иль дьявол жертве нашептал… Но, сократил я путь на джипе Избы застыли в сосновой смоле.
Сгустками — свет и дымок — пузырьками. Путник, пришитый к холстине полей Остро-пронзительными сквозняками. Сдавленный шепот деревьев-жрецов. Ведьма-луна в облаков паутине. Эти пути без начал и концов Вечно приводят, увы, к середине.... Здесь только что был Бог – ручаюсь головою!
Вот капли слез его, а вот смешинки глаз Блестят на мостовой. И скошенной травою Так пахнет! И волной колышется атлас Полночной темноты. То Бог плащом колышет. Ты видишь, что застрял его в калитке край?... (источники настроений)
... Одолела тоска, надоели серые здания, вьются толпами люди, внутри неживого города Как обычно, придумаю глупые оправдания и уеду туда, где природа домами не вспорота. Там я часто сижу на пригорке, у старой березы, на стволе её голом, трепещет как флаг береста, и с обломанных веток свисают сережками грезы, и на глади речной, у дрожащих колец бирюза.... Как из вечной Вселенной болид,
В молчаливом обличье тотема В мою душу вошла и болит, И внимания требует тема. Эта тема, как будто, проста, Но, как таинство, проникновенна. Взглядом острым Исуса Христа Проникает в уставшие вены.... Деревья укрыли небыль.
Фонарь сторожит границы. Глаза поперхнулись небом, Но пьют, не остановиться. А Тярлево все серьезней. Плетни поросли металлом. И все виноградные грозди На небо давно упали, Куда мы плевали смело, Закинув блесну кометы....
Хорошая штука хлеб. С ним человеку спокойно. Обычно незаметен он, как незаметен воздух. А может превратиться хлеб в изысканное лакомство – как здорово на речке где-нибудь, загорая и щурясь на солнце, потихоньку отщипывать от буханки чёрного! А если есть к тому же соль и огурчики хрустящие!...
Поразмышляем о Маяковском.
Груды лести процарапаны перьями. Глянцем ламинирована строка… но если звёзды по-прежнему зажигают, значит, это кому-нибудь нужно: то и дело пялиться в телескоп, размышляя о планете-Поэте. Размышления будут спорными… фанатам-иконотворцам предлагаю выйти, проорать анафему и вернуться....
Как фанаты ждали бы кумира,
Что слетает к публике крылато, Словно голубь из другого мира, Восхищенье требуя в расплату, Верил в окончанье я покраски И побелки чудно дивных щёчек. Наконец в косметики ты маске Вышла вся подмененная очень.... Ее зовут — Никто.
Она как будто, призрак. Она как будто есть, и в то же время — нет. Сегодня — словно шелк, а завтра, вновь капризна. И то ли полутьма, а то ли полусвет. А может полутон забытого аккорда. А может полувздох, утихнувших ветров.... Знакомая заставка приветствия Windows 7 разлилась нежно-голубым светом по несущему в себе идею всепоглощающего хаоса интерьеру небольшой комнаты студенческого общежития. Одного из тех, что относились к разрекламированным вузам, имеющим уже статус федеральных, часто мелькающих по местным и реже по государственным телеканалам в репортажах с громкими словами «международные», «ведущие» и «не имеющие аналогов», но недалеко ушедших качеством образования от профтехучилищ с повальной неграмотностью и коррумпированн...
Только в детстве такие случалися зимы. Наметало сугробы до самых дверей, И чернели на улицах ЗИСы и ЗИМы, И, как яблочки, стыли тельца снегирей;... Не спрашивай зачем, не думай ни о чем, не ты решал – крик розового малыша,
душа, пинок последней судороги матки, живи – без толку, без оглядки, мгновение, увы, необратимо, а ты давно не в такт, а ты давно чужак. Выходишь из себя и попадаешь мимо, корабль не плывет и замолчали суки, куда бы ты ни шел – финита ля, конец.... |
