Графомания

Кто я?
Ночь накрыла черным плащом всю округу, даже звезд не было видно на небе. В лабиринтах улиц, в темноте, очень легко заблудится, и к вам на помощь может придти, разве что, случайный монах, которому не спится в глухую, темную ночью. И только луна, глядя вниз, укажет вам путь к спасению, освещая своим светом Западную стену старого города, которую многие люди во всем мире называют «Стена плача»....

- Я не помню своих грехов.
- Значит, нечего и прощать.
- Можно взять с собой два килограмма стихов?
- Почему именно два?
- Ну, так это еще не багаж, но уже не ручная кладь.
- Вам поэтам лишь только б слова.

Избитыми речами и дорогами,
Думая, что навстречу судьбе
И товарными и автостопами
Кто хитрей, так совсем – по воде

Мы уходим, бросая вчерашнее,
Оставляем заплаканных жен....

Моя Муза,депрессия,снова привет. Навестила меня,не
спросив разрешенья. Тусклых красок
экспрессия,гаснущий свет-мне,цепями гремя,принесла
ощущенья...

В лабиринтах зеркал заблудился опять-
покажи мне себя,беспардонная сука.
В окружении
лиц постараюсь понять,почему ты всегда навещаешь без стука....

Незадолго до своей свадьбы я прочитал книгу, которая меня потрясла. Мысли, взгляды во многом совпадали с моими, несмотря на то, что главный герой принадлежал к другой социальной группе и жил в Москве. Многое из того, о чём я прочитал в этой книге, я и сам давно обдумывал раньше, и приходил к тем же выводам, что и главный герой....

Считаешь время песок за наполнитель судьбы.
Когда на мушке висок-всё это чьи-то следы.
А звук затвора в ночи заставит вспомнить о ней.
Ты подбираешь ключи от бесконечных дверей...

Ты словно воск по свече стекаешь каплей на нож.
След от лица на плече,ценою в ломаный грош....

Я в раю работал бы дворником
Жёг кострами осенние листья бы
Пил вино с Иоанном садовником
Обсуждая мирские известия
А под вечер шальной и расхристанный
Я бежал бы к вратам сломя голову
Завтра Петр увидит аж издали
Наше вечное русское слово
....

http://litprom.ru/thread56459.html
Глава вторая

Лена, очевидно, уже давно встала и готовила обед, потому что из кухни раздавался музыкальный звон посуды и ее ответы Борису, который спрашивал, какого цвета лучше нарисовать ее и папу. Дима зевком размял челюсть и подошел к окну....

Ларек.

Пройдя два квартала, я увидел ларек. Да, это был он, маленький оазис жизни посреди огромного мегаполиса. Мир, где наполненный стакан есть мерило твоей гениальности, а бутылка, бездонным сосудом иллюзий и несбывшихся мечтаний.
Я взял бутылку водки, два стаканчика, плавленый сырок «Дружба» и пачку «Мальборо»....

Мы рубим колокол. Звонко
скрипят огнем топоры -
на меди бронзовой, тонкой
мы ищем новый нарыв.

Трясётся талии донце,
по донцу бьётся язык -
решили выбить мы солнце,
зажав у неба кадык.

Во рту вибрирует эхо,
от пота морщит носы....

Его звали Эдик. И, казалось, он готов был сделать всё возможное, чтобы моя юность стала незабываемой. Его-то юность уже прошла. Ну как прошла. Находилась на завершающейся стадии, если верить возрастной периодизации в учебнике по психологии.
Я всем говорила, что это мой друг....

Недобрые ночью творятся дела:
Корвет, словно конь, закусил удила.
Взлетел. - Разобьется, дитя сатаны!-
Но кто-то смеется над мощью волны.

Свинцовые тучи.- Эй, слева - земля!
- У них сумасшедший стоит у руля!?
- Такие маневры, поди, повтори!...

Назад лет тридцать (как кому),
В стране, что дружно не любили,
Просрали, в общем, потому,
Затем же в раз ее простили,
Нам было все же хорошо.

Пустой желудок, рваный свитер,
На все про все – презерватив.
Был Ленинград еще не Питер,
И вермут как аперитив....

Вот где, поэта мощь сокрыта,
А не среди безмолвия и быта,
Пьяных криков и плевков,
И пластмассы алчных слов,

Там, среди портрета строк,
Сыпят смыслы свой песок,
Камни давят города,
И струною рвутся провода,

Тонет день в оттенках мрака,
Рвется чувств холщовая бумага,
Там все лужи , лужи слез,
Зажигают лампы звезд,

Там разрезаны полотна,
Там закрыты окна плотна,
Там суставов жизни хруст,
Там я бездыханно пуст....

- Помнишь, мы танцевали в угаре, сжигая костром зиму.
- Да, веселая была ночка.
- Так вот, мы ее «не доубили». И это не между прочим.
- Значит это она вчера приходила?
- Она.
- Не простила зараза. И что теперь будет?
- Беда.

Между Богом и здравым смыслом,
Не забывая про старый тотем,
Мы и плюнем три раза и свистнем,
Избегая ненужных проблем....

Мир стал странным, немым кино,
Пленка крутится, звук рояля
Электричкой стучит в окно
Непогода - ну что, не ждали?

Что ж мы вертимся, как юла,
Жестяными фигурками в тире,
Попадание - жизнь прошла,
Скоро вынесут из квартиры.

Все проходит, и снег пройдет,
Отрихтует, затем покрасит....

И бродят тени, но мне нет дела.
У них ни снов, ни души, ни тела.
Им тоже все поосточертело -
И воздух этот и свет.

И стонут тени, и меркнут тени,
И растворяются в смятении,
И среди комнатных растений
Теряют свой силуэт.

И к ним, сгущая цвета и краски,
Крадется сумрак в полночной маске....

СОСЕД

Сашок сидел на фундаменте своего будущего дома. Наконец-то он мог с уверенностью себе сказать, что строительство началось.

Еще в начале девяностых он по случаю купил двойной участок в четырнадцать соток на краю старого дачного общества....

Трусы были последним, что оставалось на Армянцеве. На какой-то миг он задумался и опустил руки по швам. Пауза это была больше лиричной, больше актерством, так сказать, нежели синонимом пресловутого «одумайся!» Армянцев давно утратил доверие к совести, выгодно объяснив себе все сопутствующие ей ограничения....

Итак.

«Я в вас не ошибся, вы – наш!» - Со слезами на глазах
сказал ему проникновенно незнакомец, обнимая за плечи.

Лёва вырвался и побежал по коридору. Оказавшись в комнате,
он первым делом пододвинул к двери кровать, шкаф и стул,
потом с отчаянным остервенением содрал с себя пижаму,
как будто по ней ползали скорпионы или что-то очень мерзкое,
и швырнул её комком в угол....

Мой взор туманен, лоб высок,
над головою неба панцирь.
Тушу окурок о висок,
крутя небрежно, словно пальцем.

Прохожий безрассудно в снег
шарахается с тихим охом,
но что прохожий, я на всех
влияю и влияю плохо.

Раба усталости своей -
экзамен пошлости провален:
откуда знать, что соловей
зимой стал треньканьем трамвая,

и как понять, что мир засох
триангуляцией снежинок?...