Графомания

Ничего не хочу,
но особенно думать.
Ни походов к врачу,
ни беседы про суммы,

диалогов пустых,
теогонии всякой,
не хочу туч седых
за окошком и слякоть.

Ничего не хочу.
Новостей, откровений,
никаких либо чувств,
обязательств, стремлений....

Из кабинета, откуда выхромала старушка, донеслось пронзительное:
– Следующий!
Я поднялся со скамейки, колени хрустнули.
Синие стены кабинета навевали ипохондрию и скуку. Из зарешёченного окна падал мутный свет, в нём танцевали пылинки.
– Присаживайтесь на кушетку, дедушка, – сказала девица в белом халате....

И сам владелец *подсадной* передаёт мне утку, как сокровище. В алюминиевой клетке, у которой днище из толстой фанеры. И укрытие для птицы деревянное. Она там сидит, только клюв чуть-чуть видно.
- Держи её сухой всегда! И помни - утки сквозняка боятся....

Продавщица в магазине его узнала. Он не стремился к этому, но делать было нечего: несколько минут он послушал её восторженные дифирамбы в его адрес, подписал ей свою же книжку, а потом ушёл с двумя ящиками энергетиков.
Несмотря на то, что его книги продавались хорошо, одну даже экранизировали, а по другой поставили нашумевший спектакль, узнавали его не так часто....

Даже не знаю с чего начать рассказ. Хочется вздохнуть и выдать что-то типа: «Эх, молодость, молодость…», с одновременным прикашливанием и припёрдыванием. И проскрипеть в догонку: «Если бы молодость знала…»

С возрастом усложняется многое, а некоторые аспекты и попросту теряют большую часть смысла....

Касаясь губ испуганно-прохладных,
Не отврати безудержным порывом,
Не допусти оплошностей досадных,
Представь себя, стоящим у обрыва.

Дотронься нежно, даже невесомо,
Прозрачной кожи там, где бьётся жилка,
И чувство, что доселе незнакомо
Сотрёт с лица привычную ухмылку....

Всё бежит, не кончается лента.
Из вестей самых главных – одна:
Это то, что закончилось лето,
Осень плачет на похоронах.

Успокоиться осени трудно.
Листья пики и листья крестей,
Листья падают красные бубны
И любовные листья червей....

Теплый вечер смешался с Венецией
В холле отеля, пахнет сеном и табаком
Бьются волны и бьется странное сердце
И находишь счастье в самом простом.

В виски и огромных кубиках льда.
И сигаретах в мятой, бесформенной пачке.
В том что все же не бесконечна зима
И что ты самый счастливый среди неудачников....

На Староконной пять-дробь-восемь
общественность возбуждена -
курьер с букетом, пьяный в просинь,
рань. И доцентова жена.

- Заказ мой был две сырных пиццы
и с яблоком пол-пирога,
принес не то, успев напиться,
какой-то лушпень в сапогах!...

.
Над сверкающим городом дыма взвесь
Он родился в угоду печам заводским.
Принимай мой характер, таким как есть
Никогда я не стану уже другим

Принимай — и не глядя лети в огонь.
Иль в веках живи, или смертной будь!
У меня от волненья горит ладонь
Если ею ласкаю тугую грудь

Нам достался по случаю Божий Дар
Как и городу этот пьянящий дым: —
Разжигать в одинокой душе пожар
И назад не смотреть
И плевать, что седы
....

Что мы знаем о тайнах святых
Наших предков за тысячи лет
До того, как забыли о них
И померк древней веры их свет?

Пирамидные тексты хранят
Лишь частицу тех знаний для нас.
Вечным сном составители спят
Этих текстов священных сейчас....

Иногда — лишь вспомнив через силу
Волею неведомых ветров
Прихожу на братскую могилу
Кладбища истерзанных стихов

Здесь стоят цветы в гранитных чашах
Стелла высотою до небес
И стена со списком в землю павших
Со всемирной славою, и без....

Наконец-то догадались перекрасить стены дома в светло-коричневый цвет. До этого он был цвета праха (или пепла из крематория). С перекраской лучше не получилось. Вышло облезлое одеяло с разноцветными полосами.

С переездом в этот дом кончилось моё безрассудное детство....

(свежий фан-фик на тему творчества дуэты Louna/Tracktor Bowling)

Группа Louna:

Лусинэ «Лу» Геворкян,
Виталий «Вит» Демиденко,
Рубен «Ру» Казарьян,
Сергей «Серж» Понкратьев,
Леонид «Пилот» Кинзбурский

ГЛАВА 1.

МОСКВА....

Осколки жизни угловаты.
Цвет глаз судьбы, конечно, жёлт.
И память, словно стекловата,
Нас, обволакивая, жжёт.

Недолговечной жилище -
Отцовский деревянный дом.
Жестокий космос ветром свищет
И покрывает землю льдом.

Исходит новостною лентой,
Стрекочет древний телеграф....

Как много нас, обиженных на Бога
За то, что столько зла он допустил!
Всю эру новую живём убого,
И нет конца разгулу чёрных сил.

Напрасно руки простираем к небу,
Целуя в церкви медные кресты.
Бог на Земле, объятой горем, не был
И бед людских не видел с высоты....

ползи за сумерками.
доблестно,
ползи.
а лучше встань, и рассмотри кварталы,
в которых лунный бледный апельсин
поблёскивал начищенным металлом.
где в позвоночник улицы вплели
фонарные столбы. и всё, что кроме
легко уладить с помощью петли,
и с помощью зонта....

«Хрусть!» - переломилась под ногой ветка. «БУМММ!» Сердце так грохнуло от страха, что показалось, будто треснуло пару рёбер. Светка больно вцепилась в плечо, она тоже боялась.

- Может домой пойдём, а? – тихий мужской жалобный шёпот рассыпался по сухим веточкам и листьям....

Глубины луж безлюдные пусты-
Ни сапогов там,ни полуботинок,
Давно детей не мучают мечты
Бродить по ним безрогою скотиной.

Забавно было раньше детворе
Нащупать дно короткими ногами.
Ругать промокших, рьяно озверев,
Сегодня недоступно каждой маме....

В конфетти листопада усталый парк,
время тихих пастельных полутонов,
и ему диссонансом сусальный фрак,
самоварное золото куполов...

А приход бьёт челом, но в кармане- нож,
да за пазухой камень, и не один.
Фарисейство разбойников и вельмож,
пахнет серою ладан, о, Господи....