Все тексты

Кем проклято летнее утро,
с востока расцветшая сволочь?
По двадцать затяжек в минуту,
не веря в последнюю помощь;
на выдохах злостно ревную:
к билету, к ремню, к самолёту
(прости мне затею дурную –
повыжечь глаза всем пилотам),
к росе приревную пригорной –
наверно встречает роса
тебя, недоспавшую....

Маршрутка лениво тащится по городу, направляясь в центр. Старые деревянные дома за окном сменяются многоэтажками, но прошлое совсем не хочет мириться с днем сегодняшним, и постоянно напоминает о себе, то тут то там выставляя на всеобщее обозрение неприглядные деревянные халупы, с кривыми окнами и покосившимися заборами, смотрите мол откуда всё пошло....

Короче, я - один из сотни тысяч полицейских, которых совсем недавно одним росчерком пера оптимизировал Алин-Кабай. Вот неблагодарный человек, а! Ведь такие, как я, всё для него делали: план поимки преступников выполняли, а я так даже перевыполнял пару раз случайными прохожими;...

Однажды лось пришел в коровник,
Покрыл четырнадцать, нахал,
В отместку бык, как храбрый кровник,
В лесу лосиху отьебал.

Но нет в лесу огня и стали,
Шумел, как водится, камыш,
И птички что-то щебетали,
Один рожден там был малыш....

В новостях покажут,
Как с простреленным сердцем младенец извивается налету,
А мы, танцующие на углях,
Будем в сетях наблюдать опьяняющий чувства полёт,
Ждать-гадать, когда же он упадёт.

И удар его тела о воду
Будет встречен нами,
Людьми с глазами то рвами, то топорами,
Вздохами облегченья....

полно тебе уже
что же ты так ревёшь
трёшь докрасна глаза
ни себя не вернёшь назад, ни меня
в прожитое клише
в реку где раем ад

ты заложница грязных клубов
где полно незнакомых мужчин
где в прожекторах сохнут губы
и стареют не от морщин

я стакан обнимаю цепко
согревая руками лёд
в нём покоится горе крепкое
что по капельке льётся в рот

мы с тобой упустили где-то
тот поистине краткий миг
где рыдая, душа раздетая
от удушья сорвалас...

Приветствую вас, садисты, моральные извращенцы и тонкие ценители сочетания звуков, напоминающих крики в процедурном кабинете психиатрической больницы, звуков кои вы именуете высоким словом – музыка.
По воле судьбы я попал на работу в фирму торгующей резиновыми утятами, а также прочей поебненью необходимой для купания человеческих существ различных возрастов....

Погрустила слезой на песке,
И, беспомощный миг погодя,
Растворилась, сварилась в тоске
Капля первого в лето дождя...

Долгожданного ливня не жди,-
Не бывает всё вдруг хорошо.
Крепко заперты в небе дожди,
А привратник на блядки пошёл....

Да пусть оно, блять, все во рты ебется
и бьется хуем, словно в стенку лбом.
Мне каждая строка с трудом дается.
С великим поэтическим трудом.

Что по лбу мне, что в лоб ты хуем тресни,
читатель трепетный, чтоб славу мне воздать.
Я не хочу писать стихов и песен
про жизнь, разлуку, боль и поезда....

Я не похож на учителя, у меня нет силы воли
И рук. Только нижние ноге как ласты.
Я в них катаю яйцы, пока не расколятся,
Пушистые комочки – дети на воле.
Маленькие пидорасы.
Это я так, ласково.
Без соли.

Сцуко, холодно у нас и мы злые, пингвины....

Слушать и слушать часами, минутами, сутками
Голос родной, в чуть простуженных нотках тонуть.
После, в ночи, поцелуи дарить незабудками,
Бабочкой нежной порхать, не давая уснуть.

Девкой бесстыжей тебя оседлать и насиловать:
Грубость, на ласку меняя, а ласку на страсть....

В общем, писать уже больше и нечего.
Кто-то за нас все допишет. Но кто?
Город, кварталы судьбою отмечены,
В них проживаем с пульсом за сто.

Кровь побежала – ядом отравлена,
Выблевать хочется камни и желчь.
Но, моя свечка еще не оплавлена,
Есть, кому ставить и есть, кому жечь....

Смотрю в потолок, в темноту - отчего-то не спится.
Сменяет картинку крадущийся робко рассвет.
Еще одно утро в окно солнца светом стучится
И солнечных зайчиков шлет - на улыбку - в ответ.

Еще одно утро московской прохладой обнимет.
Еще один день календарным листком обновлен....

Где захочу, там и усну!
Легла в гостиной.
Я в монитор туплю, балкон дымлю.
Ночь, огоньки, квартира.
И день – резина.

И вместо крика – вздох,
Унылый, обреченный.
С рассветом я засну, таблеткою смягченный.
А утром снова вздох....

У соседнего подъезда (сейчас бы сказали «падика», тогда так не говорили) стоят пацаны и курят. Им по 13-14 лет, все они большого роста, все они в спортивных куртках. Время действия – восьмой час утра. Мимо них спешит в школу примерный троешник лоховской ориентации....

Я с детства слывал остолопом,
биндюжником злых откровей.
Бондажники и кастоломы,
терялись, паромом влекомы,
под линию в ад и и в омлет.

За мной присылали валетов,
тогда, когда не было дам.
Валеты кидались в галеты,
в аллюры, в галопы, под кеды,
чтоб только меня погадать

на грустной дуплетке под пулей,
стяжающей сны из основ....

Уголовный розыск находился на втором этаже линейного отдела внутренних дел в здании Белорусского вокзала. Вход в отделение был замаскирован от постороннего взгляда, но выглядел также неопрятно, как и весь вокзал. Впрочем, где вы в конце 90-х видели чистенькие образцово-показательные вокзалы?...

Да всё - как на духу, гражданин следователь.

Мне, по большому счету, терять уже нечего.
Я же факт убийства не отрицаю, и полицию сам попросил вызвать, и во всём сознался.
Поэтому и расскажу всё, если вам так хочется знать мотив, мною содеянного....

Нет ни недостающей, ни лишней
Фразы-связки в моей ворожбе:
Я молюсь, я мечтаю о вышней,
Осиянной значеньем судьбе.

И открылся мне путь чародеев
В баснословно другие края:
Запах древней земли иудеев
Перед Пасхой. И связанный я

Неотрывно гляжу, нестерпимо,
На того человека в упор,
Чьей печатью наместника Рима
Узаконился мой приговор....

Ночью снег растаял, и теперь всё тонуло в грязи. Михаил Афанасьевич поставил разогреваться кастрюлю с грибным супом, накинул шубу и вышел во двор. Климатическая агония снежных бурь, потеплений и новых заморозков за один месяц нанесла дому и окружающему ландшафту столько увечий, что созерцая их, он мог на время забывать о собственных....