Француский самагонщик

Воняло. Не то, чтобы непереносимо. В смысле – не так уж сильно. И не сказать, чтобы совсем уж отвратительно. Воняло слабо и, если чуть-чуть извратиться, даже, может, и приятно – сладковато так, самую малость гнилостно.
Впрочем, нах-нах такие удовольствия.
Главное – что воняло непрерывно. Никакого спасу. Совершенно изнурительно.
Вадим сморщился, оторвался от клавиатуры – всё равно ни фразы написать невозможно, – встал, подошёл к окну, нервно распахнул его. В комнату хлынул морозный воздух....

Зной придавил равнину. Воздух дрожал и переливался, словно шевеля траву, сделавшуюся тусклой и ломкой. Редкие низкорослые кусты казались неживыми. Населявшие равнину твари попрятались кто куда. Прекратились даже танцы стрекоз, смолкло гудение шмелей. Только мелкая мошкара продолжала тонко звенеть, да одинокий коршун описывал унылые круги в высоком бледном небе.
Двое дозорных укрывались в этой пожухшей траве. Старший неподвижно сидел, глядя в ту сторону, откуда ждали беды....

Где он, бронзы звон или гранита грань? В.Маяковский
Остановись, мгновенье! В.Гёте

Отзвенел одинокий удар курантов, и Москва вдруг словно обратилась в гранит и бронзу – в центре города, цемент и гипс – на окраинах, да ещё мрамор – это в основном в метро.
В окрестностях Манежа случилось так же: всё стало гранитным и бронзовым. И неподвижным. ...

1-я часть тут
2-я часть тут

…Он и думать забыл об этой безумной надежде, потому что дым стоял коромыслом. Вернее, то дым – в зале, то хорошо сделанный пар – в парной, естественно.
Думалось только о том, как всё-таки качественно его, Андрея, подготовили к отпуску. Ну, положим, до так называемой сауны, расположенной в старом дачном посёлке за МКАДом, он добрался самостояте...

Начало тут

– …Видите ли, Андрюша, – задумчиво проговорил Евгений, вертя бокал пальцами.
– Жень, сколько ты мне ещё «выкать» будешь? – перебил Андрей.
– А? ...

Сзади возмущённо сигналили на разные голоса. Он тряхнул головой, взглянул на светофор. Зелёный уже мигал перед переключением на жёлтый.
Палец автоматически ткнул клавишу аварийки, затем рука вернулась к рычагу КПП, проверила передачу – первая. Левая нога плавно отпустила сцепление, правая легонько коснулась педали газа, и, уже под красный, он припарковался на остановке троллейбуса – другого места видно не было. Да и плевать.
Рявканье, кваканье, вой автомобилей, которым он мешал, прекратились....

Припекало.
Сколько Урр себя помнил, всегда припекало. Но с каждым годом всё сильнее. Нет, случалось, конечно, что и отпускало немного, но общую тенденцию, совершенно неумолимую, Урр видел чётко.
Он сидел почти неподвижно, только самую чуточку покачивал головой из стороны в сторону, и горестно размышлял.
Уж что-что, а размышлять Урр умел, как никто в его народе. У многих ведь даже осознание себя порой пропадало....

Ключ мягко вошёл в личинку. Сергей провернул его на один оборот, медленно нажал на ручку, потянул. Дверь не подалась.
Осторожно дёрнул раз, другой. Безрезультатно.
Чччёрт! Ольга. Забыла отодвинуть засов. Никогда не забывает, а сейчас забыла.
Два ночи без нескольких минут. Чёрт.
Придётся звонить. Не торчать же до утра на лестничной площадке. Не спать же в машине. И, тем более, не возвращаться же. ...

Поздравлений не люблю – мороз по коже.
Слушать речи юбилейные – досадно.
Что ж с того, что (вставить нужное количество лет) я прожил?
Просто прожил худо-бедно, да и ладно.
...

– Нет, Витёк, неправильно! Хули ты стучишь? Только время теряешь! Принял, развернулся, выпрыгнул, зарядил! И всё! И с подкруткой заряжай, попадёшь с подкруткой – от щита сам в корзину свалится! Давай, показываю! Ну, давай!
Захар замер, слегка согнув обе ноги в коленях. Виктор швырнул в него тугой оранжевый мяч – двумя руками от груди, со всей силы, как будто даже агрессивно. Захар ловко поймал, развернулся, имитировал прыжок, бросил....