За жизнь

Унылая пора, очей очарованье...
У классика упру заглавную строку
И посвящу сей стих, с посыпкой лёгкой брани,
Промокшему в грязи родному башмаку.

Застывшему дождю, болоту у подъезда,
Кисельной мерзлотой залитым мостовым...
Пусть грязных голубей прожорливая месса
Распишется крылом под опусом моим....

Мой город больших кораблей из стекла и бетона,
Плывущих по воле Генплана вдали от морей,
Ты память оставил о нравах московских притонов
Мне шрамом чуть выше от скрещенных двух якорей.

Мой город – нуар в обрамлении сытого лоска,
Пристанище птиц и огромных стальных журавлей....

Будь готов, что твой утренний город
вдруг окажется незнакомым:
вместо луж и машинного ора –
тишина предзакатной комы,

время пало, как лошадь хромая,
ароматы не режут ноздри,
только ползают слизни трамваев,
задремавший катая воздух,

только люди застыли бетонно
в полужесте, в броске, на вдохе,
спят они в это время дома,
в липких снах – образцы суматохи....

он как прежде: ездит на дрезине
забивает в шпалы костыли
верит; - небо вечно будет синим
если от души - не за рубли

если с песней, верными друзьями
без слезливых жалоб и нытья
можно жить годами в волчьей яме
.
только где они теперь - друзья?...

Мне страшен стал мистический обман,
Не нужен Ангел, Ты нужна - живая,
Чтоб, чувств святую влагу проливая,
Боль унесла с моих душевных ран.

В любой момент, мой друг, в любой момент и час
Старуха скверная с зазубренной косою,
Из досок сбив постель, укрыв землей сырою,
Любого может унести из нас....

Говорят, что где-то есть боги.
и должны мы свято в них верить.
Я тут спрашивал ходил многих,
и в железные стучал двери.

Отвечали, как один, люди -
бабы, старцы, мужики, дети:
Бога нет. но может быть, будет,
не на этом - на другом свете....

Интересно, как там, в раю? Где это вообще, в какой стороне? Райские яблочки, кучи босых бездельников в накрахмаленных простынях – бесконечный банный день - с лютнямы и жалейкамы подмышкой, музыка, от которой хочется спать и чесаться. Сладость и радость навалена кучами повсюду, что аж слипается пищевод и анус от одного вида....

Поверь, мой друг, не часто, но болеют
Душевною болезнью города.
Кричат в припадке бледные аллеи,
И рвутся в одночасье провода.

Я сам свидетель, друг мой, так бывает -
Твой город сходит медленно на нет:
Пылает снег, и улица кривая
Змеиной шкуркой корчится в огне,

И ты, нырнув в пучину самоедства,
Ломаешь ржавой воблине хребет,
Льёшь водку в пиво - правильное средство
От сумрачности мыслей, а к тебе

Цыганкою в прокуренном притоне
Подсядет Грусть: "Не век те...

А ночь в канал бросала фонари,
Как фантики жевательной конфеты.
Из тьмы росли несвежие хмыри,
Смоля свои без фильтра сигареты.

Аптечный угол буквами моргал,
А я больной, расстрелянный годами,
Смотрел с печалью тихой, как пурга
С хмырями метят улицу следами....

Когда большой многоквартирный улей
Блаженно спит – ни шороха, ни зги –
Ко мне моя почившая бабуля
Приходит перештопывать носки.

Вдевает нить в цыганскую иголку
И в сотый раз берется за своё –
Непостижимо тратит смерть без толку
На никому не нужное старьё....

Рассказала бы о математике, но говорят,
Что царица наук для печени - чистый яд.
Косит наши ряды, словно язва в голодный год,
Да и физика тоже стремительно губит народ.

С биологией, если не слышали, та же байда:
Из ушедших в неё - ни один не вернулся сюда....

* * *
Мендельсон и все дела –
Позабудьте,
Кем-то брошена была
На распутье,
Стынет койка,
В сердце – колкое жало,
За себя она нестойко
Сражалась,
Но теперь со всеми
Будет жестока,
Мир не вздрогнет, лишь
Вздохнёт одиноко,
Закусили удила
Обобщенья:
Все козлы,
И вам, козлам,
Нет прощенья!...

Марина напоминает женщину, сошедшую с полотна Боттичелли.
Та же фарфоровая, до голубизны, бледная кожа, узкое лицо, тусклые, без блеска волосы цвета темной меди, те же продолговатые, с разрезом до самых висков, медовые глаза в белых полукружьях век....

Больно всему:
Пальцев кончикам,
Мыслей наконечникам.
Выйдешь дышать –
Кофе, пончики,
розовые мягкие
птенчики
Вместо людей:
Будто на жердочках -
На пушистых креслицах.
Больно всему.
В кровь бы их нежные мордочки.
После – повеситься....

Три березовых пенька —
табуреточки.
Да еловые в венках
лапки-веточки.

А народишку кругом,
сбиться со счету!
Кособоким утюгом
короб дощатый.

Кто в том коробе, с лицом
измусоленным,
возлегает огурцом
малосоленым?...

Светало, светало и вдруг рассвело.
Проснулся, привстал, огляделся.
Пропали Лариска, ботинок, весло.
Замерз. Похмелился. Согрелся.

В кармане нащупал три сотни рублей,
расческу с обломанным зубом.
Семь тысяч потратил вчера на блядей!...

Завел крота, ну потомушта маленький,
В карман засунул и пошел гулять,
Хоть в шесть, хоть в пять, ему не нужно валенок,
Ну правда летом он потеет, блять.

Зимой-то хорошо мне с ним живется,
Кормить не нужно - спит себе и спит,
И только в глазках-бусинок колодцах
Слеза замерзшей капелькой блестит....

Я дУшу лечу вот уже пятый день,
проснулся от холода в дУше,
со мной происходит какая то хрень,
я щас расскажу, ты послушай!

Пиявки вцепились клыками в меня,
урчат, жадно рвут мое тело.
По стенке сползает большая хуйня,
в окно поебень залетела....

эти дни доживают последние дни
утепляясь не сбросившим кожу солнцем
я вхожу в родной город как в лабиринт
в одиночку по памяти
добровольцем

мы когда-то вдыхали губами тьму
проникая сквозь стены ночных высоток
объявляли осмысленную войну
всему свету неспящих
окон

я стою в русле улицы там где мы
возводили свой мост из бумажных истин
где-то в водах глубокой ничьей вины
он горел в реке
эгоистов

этот город под нами однажды пал
оставляя остывшими звёзды...

Там, где город упирает
Угол свой бетонный в пруд,
Нежась солнцу загорает
Средней развитости люд.

Пролетарии, студенты,
Несколько собак и бомж.
Чинно пиво на газеты,
Там и вобла и сорож.

Из динамиков машины
Радио волной попсы
Перекатываясь длинно
Разрезает мозг в крамсы....