За жизнь

он как прежде: ездит на дрезине
забивает в шпалы костыли
верит; - небо вечно будет синим
если от души - не за рубли

если с песней, верными друзьями
без слезливых жалоб и нытья
можно жить годами в волчьей яме
.
только где они теперь - друзья?...

Мне страшен стал мистический обман,
Не нужен Ангел, Ты нужна - живая,
Чтоб, чувств святую влагу проливая,
Боль унесла с моих душевных ран.

В любой момент, мой друг, в любой момент и час
Старуха скверная с зазубренной косою,
Из досок сбив постель, укрыв землей сырою,
Любого может унести из нас....

Говорят, что где-то есть боги.
и должны мы свято в них верить.
Я тут спрашивал ходил многих,
и в железные стучал двери.

Отвечали, как один, люди -
бабы, старцы, мужики, дети:
Бога нет. но может быть, будет,
не на этом - на другом свете....

Интересно, как там, в раю? Где это вообще, в какой стороне? Райские яблочки, кучи босых бездельников в накрахмаленных простынях – бесконечный банный день - с лютнямы и жалейкамы подмышкой, музыка, от которой хочется спать и чесаться. Сладость и радость навалена кучами повсюду, что аж слипается пищевод и анус от одного вида....

Поверь, мой друг, не часто, но болеют
Душевною болезнью города.
Кричат в припадке бледные аллеи,
И рвутся в одночасье провода.

Я сам свидетель, друг мой, так бывает -
Твой город сходит медленно на нет:
Пылает снег, и улица кривая
Змеиной шкуркой корчится в огне,

И ты, нырнув в пучину самоедства,
Ломаешь ржавой воблине хребет,
Льёшь водку в пиво - правильное средство
От сумрачности мыслей, а к тебе

Цыганкою в прокуренном притоне
Подсядет Грусть: "Не век те...

А ночь в канал бросала фонари,
Как фантики жевательной конфеты.
Из тьмы росли несвежие хмыри,
Смоля свои без фильтра сигареты.

Аптечный угол буквами моргал,
А я больной, расстрелянный годами,
Смотрел с печалью тихой, как пурга
С хмырями метят улицу следами....

Когда большой многоквартирный улей
Блаженно спит – ни шороха, ни зги –
Ко мне моя почившая бабуля
Приходит перештопывать носки.

Вдевает нить в цыганскую иголку
И в сотый раз берется за своё –
Непостижимо тратит смерть без толку
На никому не нужное старьё....

Рассказала бы о математике, но говорят,
Что царица наук для печени - чистый яд.
Косит наши ряды, словно язва в голодный год,
Да и физика тоже стремительно губит народ.

С биологией, если не слышали, та же байда:
Из ушедших в неё - ни один не вернулся сюда....

* * *
Мендельсон и все дела –
Позабудьте,
Кем-то брошена была
На распутье,
Стынет койка,
В сердце – колкое жало,
За себя она нестойко
Сражалась,
Но теперь со всеми
Будет жестока,
Мир не вздрогнет, лишь
Вздохнёт одиноко,
Закусили удила
Обобщенья:
Все козлы,
И вам, козлам,
Нет прощенья!...

Марина напоминает женщину, сошедшую с полотна Боттичелли.
Та же фарфоровая, до голубизны, бледная кожа, узкое лицо, тусклые, без блеска волосы цвета темной меди, те же продолговатые, с разрезом до самых висков, медовые глаза в белых полукружьях век....

Больно всему:
Пальцев кончикам,
Мыслей наконечникам.
Выйдешь дышать –
Кофе, пончики,
розовые мягкие
птенчики
Вместо людей:
Будто на жердочках -
На пушистых креслицах.
Больно всему.
В кровь бы их нежные мордочки.
После – повеситься....

Три березовых пенька —
табуреточки.
Да еловые в венках
лапки-веточки.

А народишку кругом,
сбиться со счету!
Кособоким утюгом
короб дощатый.

Кто в том коробе, с лицом
измусоленным,
возлегает огурцом
малосоленым?...

Светало, светало и вдруг рассвело.
Проснулся, привстал, огляделся.
Пропали Лариска, ботинок, весло.
Замерз. Похмелился. Согрелся.

В кармане нащупал три сотни рублей,
расческу с обломанным зубом.
Семь тысяч потратил вчера на блядей!...

Завел крота, ну потомушта маленький,
В карман засунул и пошел гулять,
Хоть в шесть, хоть в пять, ему не нужно валенок,
Ну правда летом он потеет, блять.

Зимой-то хорошо мне с ним живется,
Кормить не нужно - спит себе и спит,
И только в глазках-бусинок колодцах
Слеза замерзшей капелькой блестит....

Я дУшу лечу вот уже пятый день,
проснулся от холода в дУше,
со мной происходит какая то хрень,
я щас расскажу, ты послушай!

Пиявки вцепились клыками в меня,
урчат, жадно рвут мое тело.
По стенке сползает большая хуйня,
в окно поебень залетела....

эти дни доживают последние дни
утепляясь не сбросившим кожу солнцем
я вхожу в родной город как в лабиринт
в одиночку по памяти
добровольцем

мы когда-то вдыхали губами тьму
проникая сквозь стены ночных высоток
объявляли осмысленную войну
всему свету неспящих
окон

я стою в русле улицы там где мы
возводили свой мост из бумажных истин
где-то в водах глубокой ничьей вины
он горел в реке
эгоистов

этот город под нами однажды пал
оставляя остывшими звёзды...

Там, где город упирает
Угол свой бетонный в пруд,
Нежась солнцу загорает
Средней развитости люд.

Пролетарии, студенты,
Несколько собак и бомж.
Чинно пиво на газеты,
Там и вобла и сорож.

Из динамиков машины
Радио волной попсы
Перекатываясь длинно
Разрезает мозг в крамсы....

Пробежав километры фраз,
Тех, что выучат и научат,
Повтори себе сотню раз -
Ты всего лишь типичный случай,

Белый шум из простых помех,
Пережитый давно другими,
Еле слышный то плач, то смех,
Отпечаток на влажной глине.

Миллионы кричащих ртов
Задыхаются той же болью....

Тихо листьев падали под ноги
Шел домой я утром неспеша
Мне бы выпить водочки немного
Только не осталось ни шиша

Мне бы отворить такую дверцу
За которой выправится всласть
Вытрусь, окатившись, полотенцем
На пол сяду, чтобы не упасть

Выгляну в окно, там много женщин
Их наряд не жёлт и не лилов
Листья собирают, и беспечно,
Мочатся как стая кабанов

Вот бомжи шагают, деловито,
Пластиковый хлам для них родной
Курят, улыбаючись небрито -
В баки погружаясь ...

На краю села ютится хата моя,
Из окна - погост да липы с елями.
Радость, что была, с грибами съели мы,
Под винцо остатки выхохатывая.

Из живых остались рыжий пес да кот,
Из иных и прочих - только ты да я,
Из еды - грибы да жбан вина на год,
Из Луны - лишь свет да морда сытая....