Было дело

На выставке Йозефа Бойса было малолюдно. По полупустым залам лениво слонялись редкие ценители авангардной живописи, да и те скорее оказались здесь по случайности, чем из живого интереса к творчеству Бойса. Евгений ждал этой выставки несколько месяцев и теперь ему было даже несколько обидно за покойного мэтра....

Моя война.

Все началось с того, что друзья с «ящика» попросили меня начитать закадровый текст для фильма о 35-й батарее. Пришел в студию, прочел с листа записи из дневника одного из последних защитников Севастополя – ничего не дрогнуло, обыкновенная дикторская работа....

В этом году объявили празднование «Недели Достоевского», вместо проводимого раньше дня писателя.

Мой дом расположен на пересечении Кузнечного и Коломенской. Поэтому, когда 7 июля я вышел на улицу, то очутился в толпе разночинцев, дворян, купцов и прочих вымерших личностей....

«Теплый весенний вечер.

Я и очень милая барышня.

Чувствую, что увлекся. Раскис от лёгкой романтической влюбленности, словом, размяк, рассиропился, разнюнился.

Ах, думаю, какое это счастье – вернуться хоть на время в дни юности беспечной!...

— Суицидальный ветер весны,
Прохладой ворвался в окно.
Дни поэта теперь сочтены,
Меланхолия сгубила его.

Перечитывая написанное, поэт Николай, силился написать следующие четверостишие, но почему- то, у него это никак не выходило.
Встав из-за стола, он подошел к окну и тяжело вздохнул....

Светает. Я лежу на кровати, разглядывая узоры на обоях. Красные и зеленые завитки на белом фоне создают интересную текстуру: не искусственную и не естественную, не мертвую и не живую, нечто иное, параллельное реальности, словно картина художника из другого мира....

В городском парке, лучи утреннего солнца, пробиваясь сквозь зелень акаций, ложились пятнами на грунтовые дорожки и неухоженную траву. Пенье птиц временами нарушало воронье карканье. Горожане несправедливо обвиняли чернокрылых во всем помете на дорожках, а так же в редких удачных попаданиях на плечи, спины и головы....

4. ЛОМКИ.

— Физтехи-суки объединились с мифистами, медиками и МАИ и сломали нас и на Маяке, и на Сатире. Ладно, хоть лидер догадался договориться с Горным собрать остатки «Современника» и «Моссовета», а то остались бы вообще без лапы, — устало сообщает поутру пожёванный ночными неудачами Плохиш....

Коллекционирование ощущений — крайне хлопотное занятие. Допустим, двигаясь навстречу весне свежим утром, ловим в открытое окно автомобиля затухающие отголоски ночных соловьиных оргий, вдыхаем аромат ещё не испорченного людьми дня, видим солнце, и даже где-то любим его, по радио грохочет что-то бесшабашно попсовое и саб бьёт низами в середине груди, заглушая сердце…

Так легко повестись на обман, поглядывая на себя краем глаза в зеркало, покачивая руль мизинцем, а левую, распальцованную выставив в ...

У Лены есть привычка. Когда ей что-нибудь рассказываешь, какую-то историю или анекдот, она иногда начинает тереть свой носик средним и большим пальцем. Смотрит тебе в глаза, улыбается и гладит нос, будто настраивает антенку для приема твоих сигналов. А еще с Леной лучше никогда не спорить и ни на чем не настаивать, так или иначе, ничего не добьешься....

— Твою ж мать, ты работать вообще собираешься сегодня? – Саша трясет меня за плечо, вырывая из очередного сна, подробности которого я сразу же забываю. — Холодец на доставку кто упаковывать будет? На меня не смотри, не я его продавал!

— Еще пять минут, — язык заплетается, перед глазами все плывет, я смотрю на него словно на отражение в кривом зеркале....

Мы бежали по горному хребту в направлении пункта сбора, всё дальше удаляясь от метеостанции. Высота более двух тысяч метров над уровнем моря. Воздух другой, нежели тот, к которому привыкли наши лёгкие. Шквал налетел внезапно. А мы всего лишь любопытные туристы, у нас с собой цифровые фотоаппараты, мобильные телефоны и совсем нет никакого снаряжения....

Саша, так зовут длинного, худого чувака, который должен ввести меня в курс дела, рассказать, что да как с этими холодильниками и стиральными машинами. Он работает уже полгода и считается опытным продавцом. На груди у Саши весит бейджик: «Александр». У меня на груди ничего не висит – не заслужил пока....

Вчера был в магазине, и там в глаза бросилась знакомая баночка. Ну, как знакомая, по тем еще, ранешним временам. Даже и не сама баночка, а этикетка — «Горчица столовая». И вот ведь, вспомнилась одна история.

В тот раз Егор пошел один… Он большую часть своих вылазок совершал в одиночестве, так уж повелось....

Вторую неделю вьюжило в городке, мело, свистело и плясало, будто перед Страшным судом. Наружный мир был бел и холоден, как потусторонний. Улицы существовали пусты, непроглядны и непролазны; января третьего, года 1913-го обитатели Томска, каковых по последней государственной переписи проживало в городе около двадцати тысяч душ, не считая ссыльных и беспаспортных, прятались поголовно в отчаянно отапливаемых жилищах и на улицу носа не высовывали, окромя как по большой нужде....

Тупая псина сдохла неделю назад, а я до сих пор плохо сплю. Не могу избавиться от мерзких, навязчивых мыслей, кишащих в голове. Наверно это и есть совесть. Что б ее, суку!

Лежу на кровати с открытыми глазами и пялюсь в потолок. В зале тихонько играет мой старенький музыкальный центр, я его едва слышу....

Снег сегодня падал жирными розовыми пушинками, тут же превращаясь в кляксы на лобовом стекле.
Катил я тихонько и печально, всматриваясь в лица прохожих, такие пластмассовые. Печаль, впрочем, была спутницей последних недель, как и смерть — всей моей жизни....

Лето 2004 года вновь прошло в пьянках и гулянках. Со следующего года всё начнёт постепенно меняться. Ну а пока… Я продолжал работать на радио и у Лёхи-Арии, а всё свободное время, ночью – набережная, алкоголь, девочки. В один из таких тёплых дней мы вылезли на набережную с Димасом....

Менял в квартире окна. Кто знает: шум, грязь, кругом целлофан и вездесущая цементная пыль. На всем. В чашке, на волосах, на забытом блюдце с лимоном… В конце дня уже мучительно хочется закончить все это. Помыться. Не видеть уже опостылевших установщиков… Ах, да — деньги!...

Жара… Солнце неподвижно висит над Сан-Канцианом и Клопайнерзее. Кажется, что оно пеньковыми канатами принайтовлено к земле.

Карл любовно расправляет закладку, вкладывает ее между страницами, захлопывает книгу и задерживает на мне взгляд.

Некоторое время его синие с поволокой глаза излучают безмятежный свет....