Пустите даму!

А я… я сухая. И на деле не голодна.
Я полюбила ржаной хлеб, ем редко,
И вовсе не помню, для кого и зачем рождена.

Ночами не сплю, пуская в подушку слезы,
Курю все чаще. Непременно у окна,
И лелею, рассказываю случайным о грёзах.

А еще, знаешь, я устала, но не сдалась....

Лето затягивало напоследок душную петлю. Оплывающий, как пломбир на солнце, воняющий асфальтом город тихо умирал.
Ленка утомленно ерзала на липком, пропитанном потом офисном стуле не столько оттого, что, действительно, устала, а больше в силу привычки — по всему огороженному низкими пластиковыми перегородками помещению раздавался мерный скрип кривобоких кресел, задавая общий ритм....

Чтобы продавщицы толстые нарезали колбасу в своих колбасных отделах и пели негромко гимн Гватемалы, женственно покачивая бедрами. Чтобы девочки у которых коралловые юбки в пол, все абсолютно работали бухгалтерами. Чтобы гаишник, который остановил тебя за ремень, пальцем так игриво манил в машину, а там его напарник вяжет крючком правый носок и спрашивает — знаешь ли ты, как делать крючком розы?...

В тисках тоски и одиночества
Найти кого-нибудь так хочется.
Найти хоть чьё-то отражение,
Хоть чью-то тень, хоть на мгновение
За зеркалами, за портьерами,
За призрачными интерьерами
За сетевыми инженерами.
За неудачными карьерами,
За скачками и за курьерами,
За розовыми буль-терьерами....

Судьбы неведомым капризом досталось мне две буквы Ха.
Отлично сложена я снизу, и сверху тоже не плоха.
Тебе же прихотью иною достался Игрек. Ну и что ж?
Ты, по сравнению со мною, очков не много наберешь!

Хотя – считаешь ты иначе, взирая гордо на меня –
Одет в штаны, слегка накачан, не брился, видимо, три дня,
Ремнём изящно подпоясан, хоть без коня – почти ковбой,
Себя считаешь ты прекрасным, достойным женщины любой....

На часах 23.00. заглядываю к ней в комнату. Она лежит в кровати, уже в ночнушке, умытая, свежая, глаза горят — читает.
- Света, выключаю свет, спать. Завтра в школу.
- Хорошо, мам. Cпокойной ночи.
Откладывает книжку, закутывается в одеяло. Моя дочка Света....

Пронзило душу дикой болью,
она срывалася на крик.
Но раны посыпая солью
шел в никуда седой старик.

Хотел, чтоб стало больно телу,
звал смерть, безумия просил,
но чем сильней душа болела,
тем больше в теле было сил.

И там, один, среди пустыни,
безумной мукою гоним,
рыдая о последнем сыне,
он проклял Иерусалим!...

Женщина курит на лавочке
На многолюдной улице.
Женщине всё до лампочки.
Женщина не волнуется.

В жизни бывало всякое.
Не обжигайте взглядами.
Жизнь – не кусочек лакомый,
Это — напиток с ядами.

В синих колечках дыма
Кроется тайный знак –
Не проходите мимо!...

Традиционные беседы в коридоре. Тетки в домашних халатах борются за право зваться хозяйкой самого дебильного мужа. Рассказывается что угодно, любая мелочь важна в этом важнейшем состязании. Треники, телевизор и бутылка водки в холодильнике — удел юниоров....

Котлетный аромат — виват родному дому.
Мне запах этот дорог как душа.
Такой родной и с детства каждому знакомый,
Он совращает на обед меня...

Сейчас живу одна. И в городе другом.
Котлет нажарю, положу их в холодильник.
Как хочется, бывает, вечерком,
Лечь спать не заводя будильник....

Один очень известный бизнесмен собрался в большую политику. Всем хорош: статен, богат, не дурен собой, и не дурак. В народе бают, на гитаре играет и поет красивым низким голосом. Но, вот странно, не женат. Ни разу не разведен, про детей внебрачных наши пронырливые СМИ молчат, плачущих красоток, обвиняющих в том, что поматросил — ни в одном ток-шоу!...

Про современное искусство

По улице Родионова прямо вдоль края проезжей трассы бегает одна сумасшедшая тетя-фрик. Как Форест Гамп. Худая и совершенно изможденная она каждый день бежит и бежит. Она всегда одевается ярко: например, бирюзовые лосины и олимпийка цвета фуксии....

Мне давно надо написать про выставку роз. Когда-то в журнале «Иностранная литература» была напечатана повесть с таким чУдным названием. Повесть читать не хотелось, а название запало в память и уносило в мечты, настоянные на розовых лепестках рефлексии....

Питер.
Анне Фёдоровне недавно стукнуло 43.
Она была одинока. Всё, что было у Анны Фёдоровны – работа.
Работала она в больничной библиотеке, здесь она ощущала себя нужной.
Больше всего ей нравилось носить книги в закрытое отделение заключённым....

В дверку тихонько, тыц-тыц.
Пела плясала душа.
Такой я вот бравый прынц,
Но ведь и ты хороша.

Пришла, распрекрасная, чмок.
Я был тобою сражён.
Осталась кровать и чпок-чпок.
И я ни чуть не взбешён.

В ладоши, лукавая, хлоп....

1. Алиса
Сидим в караоке. Алиса поет песню. На Алисе костюм полицейского из секс-шопа, потому что Хеллуин сегодня. Алиса такая красивая, что ее даже брекеты не портят. Полицейская фуражка козырьком набок — очень сексуально. Полина рассказывает, что Алиса работала директором модельного агентства, и у нее все было раньше плохо, а потом она встретила банкира....

В вечной погоне за кроликом два героя:
Кролик, неуловимый педант, и, к тому же франт,
И, растрепавшая пОветру платье простого кроя,
Маленькая Алиса — террибль инфант.

Звезды сочувственно смотрят в ее окошко,
Пуст ее дом, она вечно в своих бегах....

Как же устала я, правда – до паники...
Паника…
ПАНИКА!
Ночь. Сигарета, одна за одной, но за дымом не спрячешься.
Мне бы лежать, с головою укрывшись… Лишиться бы памяти.
Мне бы вот взять, и для всех в этом мире стать «в списках не значимой»....

С кем-то судьба свела,
С кем-то ебучий случай…
С кем-то виски пила,
С кем-то портвейн вонючий.
С кем-то просто спала,
С кем-то любовью ебалась,
С кем-то я просто жила,
Но ни с кем я не оставалась.

Кому-то обещала горы,
Кому-то безбожно врала,
Ко мне в душу залезли воры,
Когда дверь в нее не заперла....

Ночь распахнула пасть хищного чёрного зверя
С выдранным языком.
С жаждою – усыпить,
Распотрошить, вписать строки в графу «потеря».
Комкается реал, рвётся, где тонко, нить,
Рушатся города, серверы и пароли,
Разведены мосты, письма в сети висят…
Только – меня здесь нет....