Пустите даму!

Доча! Послушай меня, милая моя! Сибирская душа-потёмки. Особенно коренная сибирская душа, когда родился тут, вырос, выучился, стал работать на благо Родины и немного на своё благо.
А вот когда прожил, например, до двадцати лет где-нибудь в тёплых краях, а потом решил кардинально изменить свою жизнь, добавить в неё суровости и основательности, то это уже далеко не то....

Выкрашенное в бледно-розовый цвет здание интерната, хмурые лица воспитателей, еще более серая и жидкая манка, тесная комнатушка с густо поставленными кроватями, завывающий в щели окон и дверей ветер, слепая зависть детей, обыденные тумаки и побои. В жизни Мишаньки мало, что изменилось, разве, что за стеной не были слышны нестройные басы, фальцеты и бодрые гитарные мотивы, и никто посреди ночи не обдавал парами перегара....

Хали-гали кришна, хали-гали рама
Трали-вали крыша, где ты будешь завтра?
Где ты будешь завтра? Тута или тама?
Хали-гали кришна, хали-гали рама.

Агата Кристи-ХалиГалиКришна


Хм, оказывается, смотреть на мир через бутылку намного приятней-подумал он, смотря в окно через зеленое стекло белого полусладкого, и отхлебнул пару глотков....

У меня затяжная депрессия,
В голове тараканье месиво:
Я ищу прошлогодние доводы,
Чтоб начать верить в сбывшийся новый день

И на самом на деле надеяться,
Что со временем слепится, склеится,
И по-детски любить бесконечный срок
Ожидания чуда....

Они шли по набережной, солнце медленно садилось за горизонт.
Они разговаривали о чём-то отвлечённом.
Он что-то рассказывал, о гулянках, о девушках, которые вьются вокруг него. А сам радовался тому, что сейчас они здесь, вдвоём. Идут, и просто разговаривают....

Пошла я как-то на обеде в туалет — не по прямой нужде, так сказать, а исключительно по телефону мобильному поговорить с подругой старинной, с коей я триста тыщ лет не виделась и не слышалась в силу отпуска её курортного, заграничного. А туалет наш, надо сказать, как курилка используется....

Я ни за что не хотела выходить в то промозглое серое неприветливое утро. Но душу мою вместе с остальными, менее абстрактными органами впридачу, уже давно купила большая Корпорация, а поэтому хочешь-не хочешь, но будь добра вылезай из-под одеяла и вперед — к новым свершениям....

Это произошло совершенно случайно.
Гуляю я с детьми по Санта Монике. А там на пляже есть площадка для гимнастов: турники, кольца, чтоб на них висеть, качели, всяческие сооружения для лазания, ну, и канаты.
Детям моим, конечно, нужно было попробовать свои силы на каждом снаряде....

Они когда-то очень давно познакомились в Риме. Давид работал официантом в маленьком уличном кафе, затерянном в какой-то крошечной безымянной улочке на пути к Пантеону. Это было одно из тех кафе, на которое случайно и неожиданно набредаешь, болтаясь по центру города и которое позже, специально, уже никак не получается найти, будто его никогда и не было вовсе....

Город дышит мне в лицо ледяным ветром и поливает челку мерзопакостным мелким дождем. Это все он, этот город, он убивает меня. Медленно, шаг за шагом, день за днем. Вороны, прилетающие по утрам и гадящие на карниз. Проезжающие по лужам машины, вода из-под колес которых обливает меня каждый день, где бы я ни стояла....

Утро обрушивается на меня звуком клаксонов. В этом городе все просыпаются рано или совсем не ложатся. Прогорклый дым городских помоек. Я снова голодная, но не теряю бодрости духа. Ума не приложу как люди могут чувствовать тоску и уныние с набитым животом и с бокалом молодого Шато в руке....

У меня было очень грязно в шкафу, так захламлено, что даже не хотелось его открывать.
Как-то утром, я собралась с силами и выдвинула ящик – нужно было срочно там убраться. Когда я высыпала из него все свои тетради, какие-то непонятные записи, мультифоры, старые папки, контрольные, чьи-то визитки, они вдруг резко оживили прошедшие универовские времена, и отдаленные полузабытые моменты вдруг отчетливо встали перед моими глазами....

Я хотела бы иметь Луну на тарелке. Не осколочек зеленовато-голубенького камешка, который продается в любом сувенирном ларьке, не бутафорскую копию небесного светила, не фото с «Аполлона», не телескоп, нацеленный в ночь и чужие окна, а настоящую Луну – кособокую, измятую в рытвинах, нездорово-желтую, банальную Луну....

I
Нет, я тебя не ненавижу. И даже не презираю. А просто не люблю. Как это подло с моей стороны, нежно обнимать тебя, исступленно целовать, с томной поволокой заглядывать в глаза, шептать на ухо всякую сентиментальную чушь или наоборот ледяным голосом отдавать приказы, от которых ты дрожишь как робкий тузик, и при этом ни капельки не любить....

лёна, 21 год, заборщица, 98ой уровень.

Алёнка развернула розовую хрустящую бумажку накладной и выругалась — двадцать четыре новоматери. Это много. Опять придётся превышать скорость, а это чревато нежелательными встречами с дорожной полицией(что при алёнкином послужном списке будет совсем лишним), обойтись без перерыва на обед, да и домой она вернётся не раньше семи....

Появляется в твоей жизни человек. Такой простой, совершенно обычный посторонний человек. Нет, ты конечно заметил, что этот человек не простой… и даже не необычный. Но другой, тот, который проходил мимо вас, в тот момент, когда этот человек шагнул в твою жизнь — прохожий… он врядли увидел в Человеке что-то такое необычное, как ты....

Когда откроется сезам,
Мне будет этого не надо,
И гроздьев диких винограда
Я не сорву.

По покачнувшимся весам -
Сказать бы как: Судьбы, Фемиды –
На вкус, на цвет смотрю акриды,
Тем и живу.

Я их попробовал однажды -
Когда смотрел в зрачка прицел,
Но, говорят, не входят дважды
В ту воду, где остался цел
Благодаря рукам Фемиды,
Ее чуть дрогнувшим весам....

— Я хочу ее забыть…
Худой парень с изможденным, но довольно привлекательным лицом прижимался лбом к холодному стеклу. С высоты третьего этажа открывался не очень живописный вид: две полусломанные детские качели, лавочки без спинок у подъезда, пустая песочница, мусорные баки и такие же безликие дома, стоящие напротив....

В твоем доме побиты все зеркала
Ты боишься встречи своего отражения.
Правды, застывшей в глазах...
В твоем доме ворох стеклянных бутылок пустых
Это стыдно
Для девушки двадцати лет
И соседи смотрят с улыбкой гадливой
Тебе вслед....

Я прошу… скажи мне «уйди!»,
Дай мне сил, чтоб уйти красивой…
Стану я тусклым светом в дали,
Или в сердце летящей миной.

Я прошу, опусти меня вниз,
Где нет места иллюзиям счастья,
Как ребенок, поплачу с тоски,
Но уйду, нацепив чью-то маску

Я прошу, запрети мне любить,
Раздави, и как можно больнее,
Боль заглушит немые следы,
что потеряны в тени сомнений....