|
Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Пустите даму!
Где любовь осталась? Вагоны замерли.
Ты едва успела на уходящий поезд. Попутчик в тамбуре — как сосед по камере Папироску вытаскивает, знакомясь. Украинской ночью, черной, грохочущей На корточки присела у мазутной двери, Пронизывая горящих станций урочища, Пространством отмеривая потери....
Багровое пламя заката уже давно догорело в лазурных волнах; чайки, умаявшись, прекратили свои пронзительные стоны; продавцы чурчхеллы и прочих видов счастья попрятались – релаксировать, пополнять запасы товаров и сил. Мы с подругой праздно шатались по пьяному ночному Крыму, и душа хотела, — нет не алкоголя, он и так в нас еле помещался – свершений....
Пошли вы на хуй, бездушные, никчемные люди в белых халатах!
Сразу оговорюсь, я не имею в виду тех врачей, которые реально спасают человеческие жизни, которые, врачи — они, врачи эти, с Большой буквы — врачи. Но иногда не помогает даже они....
Воробьи сошли с ума. С закрытыми глазами по их звонким воплям совершенно точно поймешь – она пришла! Весна! Солнце! Любовь! … Ну и чего же так хреново на душе? Влюбиться хочется, до потери сознания, только взаимно.
Тебе, красотка, между прочим, почти сорок лет, а туда же – влюбиться, да взаимно… Ну влюбишься, а дальше что?...
никто не помнит чем закончилась весна
во сколько осень наступая каркнула любовь на реставрации в лесах нет щедрости и не было в подарках как всякий эгоист ее продлить ты бросился на смехе и на плаче ночуя там где были замечательными дни нет скупости на время в настоящем бокалы губ отмыты от страстей они еще не могут до конца привыкнуть к безвинной однополой пустоте которую ни выплеснуть ни выплюнуть .... берега покидают гавани. ангелы уходят в бессрочные отпуска,
складывая крылья, что зонты. я складываю о них стихи. всуе. мои промокшие кисти настолько устали. я прячу в следующие жизни пастель земляных оттенков, голубую акварель и твои глаза, хрупкие и прозрачные, как хрусталь, чистые, как слеза, до каких-нибудь там, еще не родившихся, вёсен....
***
Не та пора для шалых «близ Диканьки» по вечерам? – Пусть будет мне одной. – Уговори меня на выходной На чудеса: На брудершафт, На баньку, На променады бОсой по воде, Перебирая звезды под ногами, А после – в небо, чтобы шло кругами От монолитной преданности тел....
— Какого чёрта! Где его носит? – злилась Селена, нервно покачивая ногой. Вот уже полчаса она грела в руках мобильный телефон, сдавливая его с такой силой, словно пыталась выжать оттуда все соки. Кофе, принесённый шустрым официантом уличного кафе, окончательно остыл и был похож на непонятное месиво, поэтому она больше не притронулась к нему, да и думала уже не об этом....
Ванечка работал официантом. Он был настоящий профи: неизменно расторопный и милый. И кудрявый. У него были светлые кудрявые волосы и добрая улыбка. Мы всегда садились за его столик.
Один раз я устроила скандал в кафе, потому что все столики, которые обслуживал Ванечка, были зарезервированы....
Тихий шелест, цок летит,
Вей по ветру шалой гривы! Это Конь, но без копыт, Топчет выжженные нивы. Это Конь, но без подков, Не глаза – в глазницах стразы, Он несет не седоков – Споры вирусов заразы. Разбрелись в степи холмы – Скифы, орочи, ублюдки, Пир в преддверии чумы, Пляски, песни, крики, шутки....
На подоконник распахнутого окна упало несколько крупных капель, но в следующую минуту начался настоящий ливень. Где-то, вдалеке, угрожающе громыхнуло и полило.
«Опять дождь», — уныло подумала Эмма и закрыла окно. И всё равно в спальне ничуть не потеплело;... Сигни жила на самом севере бухты, в домике, когда-то построенном дедом рядом с лодочными сараями, слева ее соседями были холодные черно-серые скалы, справа несколько потемневших и пропитавшихся морским ветром пустых строений и сгоревший пол-года назад особняк какого-то иностранного миллионера....
Я решилась на это. Все будут меня презирать, я знаю. Но мне почему-то плевать на всеобщее презрение. Сколько можно сдерживать себя? Сколько можно жить не той жизнью, которой хочется? Я устала быть кем-то другим, подчиняться невесть кем придуманным правилам и этикету....
Мы играли гуашью, измазав друг друга,
Акварелью и маслом мы в небо плескали, Пока в воздухе билась осенняя вьюга Горизонты охрою неровно сверкали. А потом потемнело, разделась осина, И ты щёку мазнул мне сиреневой краской, Я прижалась к окну, и зима наступила Пух из нашей перины стал снегом из сказки.... Что ты дёргаешься, как инфарктник под дефибриллятором? Куда ты бежишь? Говорят, от судьбы не уйдёшь, но, кажется, тебе это удавалось. Знать много мудростей – это значит, конечно, быть не мудрой, а печальной. Я – печальная оптимистка. – Зина отсморкалась, промокнула заплаканные глаза и положила дневник под подушку....
Тихо, тепло и липко. Сладко-липко и уютно. Не хочется ничего. Только жмуриться лениво в багряной вязкой дреме, медленно расправлять ноги-руки-щупальца и снова сжиматься в тугой кокон… Ох, Наташа, Наташа, душа моя. Я люблю тебя. Правда. Замри, не двигайся, не дыши, не пугай медленную нежную ночь биением своего сердца....
мы разделили планету напополам, ровно по нулевому меридиану,
только сердце твоё тащит следом моё — как на буксире; мы просыпаемся и пишем друг другу знаки вопроса, точки и тире, а секундные стрелки отсчитывают в обратном порядке - как будто потеряли ориентиры, как будто скоро не станет их, или мы с тобой станем ими.... До того момента я не обращала особого внимания на Кота. Честно говоря не помню, когда он появился, по-моему я была на майских праздниках у деда… Но когда вернулась, Кот уже скакал по поленнице у дальнего сарая, где он и жил какое-то время. До этого я животных боялась, особенно пугало то, что со слов матери, они заразны и кусаются, так что ни собаками, ни кошками я не интересовалась вообще, не смотря на то, что и у бабки с дедом, и у соседей всегда было много всякого зверья....
судьбы изгибы — что изгибы твоих бровей, выщипанные пинцетом.
я в тебе растеклась равномерно, я тебе симметрична. Бог глядит на нас сквозь закрытые веки, так, что сковывает паралич, привыкаешь и к этому. эти главы, озвученные фальцетом так неощутимо здесь, как невидимый пятый угол....
«пора бы знать принцессам о горошинах...» (с)
*** Ну, зачем Вам мое тридевятое? – По колени полыни да хмель. С занавесок жар-птицы измятые Хороводят тоскою Емель. И на три стороны – топь-распутица. – Отлетит с тетивы «се ля ви» И ромашка обманет, что сбудется Напророченное о любви… *** Пятном кровавым на столе Агдам.... |
