За жизнь

В девяносто первом, Косому было четырнадцать. И его пытали. В собственном доме, собственные родители. Мать, хладнокровно глядя в глаза, засовывала руку по локоть сыну в рот, и вынимала оттуда душу. А отец, дыша перегаром и тестостероном небритого водителя БЕЛАЗа, взглядом переезжал его на своей многотонной машине....

Я никогда свою бабку не любил. Да ее вообще никто не любил. Потому что она была вампир энергетический. Только керенской закалки. Путь её был такой. Родилась до революции, в мор и голод. Пятьдесят пять лет отгорбатила ткачихой на фабрике им. Фрунзе, и вполне возможно, у неё в голове уже и на пенсии бегала шпуля от ткацкого станка, создавая там какие-то шумы и помехи....

Весна в степи. Это не лето, когда овцы бегают за своей тенью, а потом кучкуются небольшими группами, спасаясь от невыносимой жары. Когда куришь, засунув сигарету в пластиковую бутылку, что бы порыв ветра не сорвал уголек, и не подпалил сухую как порох траву....

На лестнице в подъезде старом
Ступени стёрты и пологи.
По ним карабкались устало
И весело бежали ноги.
На каждый день - своя ступенька.
Вздох, остановка, передышка...
Взять у дверей забытый веник,
Смести пыль с туфель и пальтишка....

Мы крушили и рушили горы
Вымывали из камня золото
На запястьях — в лучах Авроры
Серп и молот струной наколоты

Семимильными, к лучшей жизни
Год за годом — железным шагом
Вождь ведёт нас вперёд - и мы с ним
Под запёкшимся в крови, флагом

Только что-то не так вышло
Словно кто с отрицательным знаком
Повернул не туда дышло
И лежит на площади, лишним
Вождь, в стеклянном своём саркофаге

Ну а мы — мы такие как раньше
Мы другими почти не стали
Проржавели м...

1.

По закону женщины оружием не считаются. А будь нужный закон, то Ольгу следовало бы отнести к оружию массового поражения.
Применять в очередной раз свою разрушительную силу она приехала на самую зачумленную улицу города, где даже солнце старалось не особо привлекать к себе внимание и светило чуть-чуть ярче луны....

Ночь упала внезапно, бесшумно, как занавес чёрный,
тишиной придушив какофонию звуков дневных.
Кто-то очень большой разбросал вдруг по Космосу зёрна
звёзд, планет и галактик проросших в полях ледяных.

Моя кухня- отсек командирский в большом звездолёте....

Он затаился под лестницей, в пещерной тесноте, в угрюмом, пахнущем ссаками тёмном углу мироздания. Вряд ли можно назвать это метафоричное состояние засадой, нет - это был способ заявить о себе в трёхмерном пространстве. С каждым днем кучка росла и каменела, питаемая вмешательством недотерпевших извне....

Я снова жив, скорее к небу
Из этой мутной стороны,
Где соль земли на пайке хлеба
Держали служки сатаны.

Над лигой брошеных волков,
В свирепой безнадежной грусти,
Воскрес теперь, лететь готов,
Оковы пусть меня отпустят.

Собаки в хаки - трубы ада
Свой гимн немой уже довыли;...

Покоя нет — и врядли будет
Пока в прожорливых огнях
Привычный, к непривычным людям
Голодный город ждёт меня

Он ставит шлюх под фонарями
Он принуждает на контакт
Ему плевать что будет с нами
И если, что пойдёт не так —

Пережует, прокрутит кости
В своих бетонных жерновах —
Ни грамма радости, ни злости
Не ощутит, рассыпав прах

Но я люблю, до боли в сердце
Звериный города оскал
Лишь он один, скрипящей дверцей
Мне слух, рождённому ласкал
....

Николай не соответствовал своему имени. При произнесения слова "НИКОЛАЙ", мое воображение рисует высокого, серьезного неторопливого и практичного мужчину в костюме, с одной стороны исповедующего семейные ценности, с другой - любящего вести длинные разговоры о политике развалившись на стуле в сауне с друзьями, за столиком сервированным заморскими деликатесами и элитными шлюхами....

Когда ты жжёшь свои стихи
На дне февральского мангала -
Прощаются твои грехи,
А у поэтов их немало.

Поскольку до похода в лес
С коробкой книжек со стихами,
Формует персональный бес
Их суть когтистыми руками.

Катализирует процесс
Страстей-дрожжей набор по вкусу
И давит-обжигает пресс
Неоценённого искусства....

У меня есть одно пожилое окно,
Не из ценных пород, не из пластика,
Пожилою эмалью покрыто оно -
Мелких трещинок древняя свастика.

Скрипом ржавых петель я пугаю детей,
Наркоманов и прочую братию,
Если с дальних земель залетает метель,
Беспардонная, резкая, мать её…

Из пустых же глазниц наблюдаю я птиц
Или ветку цветущей акации,
Вспышки дальних зарниц, мельтешение лиц,
Тела дряхлой зимы демонстрацию…

Тут один, там второй – новостройки горой,
Ну а я весь седо...

Катя не раздевается
Шторка не развевается
Веточка не колышется
Голос не слышится
Дышится
Тяжело, горячо
Катя кладет его голову на плечо
И жалеет, и завывает
И сама его раздевает.

Сиротинушка
Божия ты скотинушка
Спинушку выгнула
Мамина ты кровинка
С серединки на половинку
Никакая
Не очень то и приметная
Женщина неприветная
Держит его
Приговаривает
Говорит:

Конченый инвалид
Ты, любимый, конченый инвалид
У меня навсегда болит

[дальше]