За жизнь

Он обещал свернуть на пути все горы,
Что помешают ему быть ее стеной,
Что все его стихи будут ей одной, -
Сам уезжал к подругам на выходной.
Он для нее теперь «Человек, который…»

Сам не умея поставить красивой точки,
Он превратил эту зиму в сплошной пиздец:
С грязью мешал, хуями крыл под конец
Ту, что мечтала сказать ему: «Ты – отец
Той, что так долго ждал, - нашей милой дочки»....

Встреча вышла нежданно-негаданной, из-за чего - вдвойне приятной.
Обрадовались оба.
Первые фразы были несколько скованными, но затем, затем…
Серёга видел, что Ирина тоже аж светится вся, что воспоминания захлестывают и её.
Он предложил ей где-то присесть....

Даже не касаясь глобальных тем, можно нагло заявить о чём угодно: о вальсирующей в луче пылинке, куске туалетной бумаги с интимными следами бывшего ужина, о му… о беззвучно парящей моли, в которую почти не веришь, с которой серебрится цинковая пыль, которую мысленно руками – хлоп!...

Забежал в эту жизнь как в музей,
Плюнул в урну и бросил огрызок.
Понял: много ненужных друзей,
И я стал сокращать этот список.

Первым выбыл пройдоха-диван,
Остывающей плоти оттенок.
Дуба даст без «бальзама для ран»,
Ведь не буду водить ему девок,

Пусть не клянчит, он - больше не бог!...

Холодные капли дождя нещадно били по листьям кленов, ветер порывами рвал провода, то и дело, пытаясь сорвать остатки шифера с нашей веранды. Меня мало волновали в данный момент ручейки воды, скапливающиеся на потолке, местами оборванные обои и холод, царивший в доме....

Шли волки по бескрайнему простору,
По снежному, немому, непростому.
Рысцой - по полю, задыхаясь,- в гору -
На запад, за оленьим табуном.
Шесть молодых и старая волчица.
Хрустели звонко наста черепицы.
И солнца ярко- красная глазница
Внушала мысли только об одном:

Они нагонят скоро это стадо,
Ещё чуть-чуть терпенья только надо,
Они получат славную награду
За свой мучительный и монотонный бег;...

В безветрие, парус просоленный сняв,
смотав просмолённые тросы,
дурея от скуки, ползёт матросня
на реи ― ловить альбатросов.

Тех птиц величавых, меж молний и гроз
парящих достойно и властно.
И вот он на досках уже, альбатрос,
стыдлив и уродлив, несчастный....

Ни одной красивой женщины в маршрутке,
Как в плацкарте пары чистых ног,
Оттого бессмысленно и жутко
Повторять, что сделал все что мог.

Дело сделано и черт с ним. Как привычно
Улыбаться, глядя в пустоту.
Все сюжеты в общем-то обычны:
Любишь эту, обнимаешь ту....

Бегают пальцы по гамме.
Осень мила сапогами.
Завтра тебя на руках понесут.
Или вперёд ногами.

Строятся звуки цепочкой.
Кто-то расстанется с почкой.
Если грешить, то, конечно, с попом.
Или с поповой дочкой.

Хлеб не намажешь молитвой....

Отцвели гидрангии пушистыми белыми шапками.
Истекала гарантия, лето близилось к завершению
Каждый ждал черный вторник, запасался белыми тапками.
И не помнил про слово немодное - искупление.
В рытвинах тусклые железобетонные дворики.
Кое-кто в гаражах понюхал по кругу "момент"....

В камере номер 66 жили бляди. Не те добрые сисястые кудесницы с ленинградки, а Коля и Миша. Оба сидели на централе уже лет по 7, из общего 20-летнего срока; оба за изнасилования и мокруху. Легавые держали их здесь специально, "по-работе". 66-я была известной во всех северных коммандировках прессхатой....

Наступает время, когда отвоевав положенное, зима успокаивается, мороз спадает, а ветер уже не надувает куртки пешеходов, делая их похожими на воздушные шары. Зима кряхтя поворачивается на другой бок, начинается совсем недолгое солнечно-морозное перемирие длинною в месяц....

Пьяные, тупые журналисты,
Операторы с халявным коньяком,
И один вопрос под небом чистым:
Что потом?

А потом похмелье, в кинотеатре
Женщина не нужная совсем
Шепчет: расскажи еще о Сартре...
Без проблем:

Книги пишут, чтобы их читали,
Жизнь живут, чтобы не умирать,
Нам с Жан Полем на твои печали
На-пле-вать....

«Если хуем не доебал – яйцами не достукаешь…» Таким нектаром мудрости поделился однажды со мной один харизматичный буддийский монах-расстрига в период рассвета своего падения. Он был прав, этот грешник с блаженной улыбкой, хоть я и не до конца понимал тогда, что он имел в виду....

Зачем мне призрачность сознанья
И всеобъемность бытия?
Ведь в морге, быстро, без старанья -
Разрежут, и зашьют меня

Зачем на обуви бахилы?!
Зачем какой-то там протест?!
Ведь всё закончится могилой,
Где будет памятник иль крест

Зачем мне думать о высоком
Когда загробен горизонт?...

Качаясь в меру согбенной рябиной,
Собрав от жизни плюхи и призы,
Иду с работы в бар, а не к любимой,
Под нос гундося что-то из попсы.

Рекой пивко и запах сплетен стойкий,
Здесь каждый – червь, и каждый – полубог.
Душой кривят друзья по барной стойке -
Завидно им, что я не одинок....

Привет, дружище!
Сколько это мы не виделись? Десять?
Нет, пожалуй, девять. Да, девять лет. Что я тебе скажу - вроде бы и не изменился ты, и всё как и прежде.
И Железный гвоздь, и Чёрная дура, и белые купола базилики, и остров посреди неширокой реки, и твой любимый османский стиль....

Если можно было бы сначала
жить начать одним прекрасным днем
я б хотел, чтоб иволга кричала,
чтобы набухал простор дождем.
Чтобы плакал мир его слезами,
и от слез мне было бы светло.
Жить с сухими, жесткими глазами
слишком, слишком, слишком тяжело....

"Все люди - рыбы",- процитировал какой-то вычитанный психотезис Брюлик. Дело было в метро: "Ты только погляди на них!" И действительно - рожи удивительно отвратительные. Отстраненные, каждое в прострации личного аквариума. Завершенность пейзажу предавал начертанный черным маркером рисунок, изображающий почти что канонический лик Христа, правда с пузырящимся изо рта текстом, как в комиксах:
"lama lama sabachtani!...

прольётся мёдом старых ран
чуть забродивший, переспелый
клочками памяти в туман
из фотографий черно-белых.

зажжёт костёр на чердаке,
и сдёрнет все чужие шкуры,
чтоб всяких музык налегке
прочесть по лицам партитуру.

сбежит, где и лениться лень,
по-ходу в тени цвет швыряя;...