За жизнь

Она мне больше не напишет,
Она не скажет никогда люблю,
А вечер уж прохладой дышит,
Никто не вспомнит если и уйду..

О ней я вспоминать не должен
Ведь память рвет мне сердце на куски.
И мне отчаянье уж точно не поможет.
А ты будь счаслива… люби…....

В тот год, как обычно, родители отправили Кирюху на летние каникулы в Сосновый Бор к бабушке Ирине Егоровне. Сами же наведывались к сыну почти каждые выходные, сразу после работы в пятницу садясь на Ярославском вокзале во Фрязинскую электричку. Кирюха всегда с нетерпением ждал этих дней, ведь родители обязательно привозили для него что-то интересное или вкусное....

Девятый округ.
Улица Мобёж.
Она спешит куда-то по делам.
К ней пристаёт, игриво, летний дождь,
Оставив грусть свою цветным зонтам.

Она спешит.
И стук от каблуков
Напомнит вновь забытый лейтмотив:
Ценить на глаз — удел для дураков,
А коли так, то сердцем не претит....

Вот он, любимый город – паутина, состоящая из человеческих отношений и автомобильных дорог. Какую-то часть года здесь душно и пыльно, большую пасмурно и дождливо. Сколько бы я не твердил то, что ненавижу его больше всего на свете – я люблю тебя, за асфальтные дороги, за круглосуточные магазины, за лавочки, подъезды и кафе – место сжигания времени, и вечных разговоров о вечном, ты и есть обитель человечества в 21веке, ты дорог мне, но я убежден в том, что ты самое большое зло, потому что ты самый большой рас...

В то время я остался один. Мне было двадцать два, родители расстались, и мать снова устраивала личную жизнь. На этот раз в Киеве. Отец искал приключений в Испании, а я не знал, куда себя деть и чем заняться после работы.
Взял отпуск и отправился, было, в Питер, но там одиночество только усилилось....

Три карги любили парк
утром по парку шарк-шарк
идут в галошах и старых пальто
я с ними рядом мало ли что
до Тярлево от вокзала идут
туда и обратно сорок минут
...

Мой друг Василий думает о душе, а Геннадий о карьере, –
А Григорию кажется всё это нелепо, как ставить фаркоп на Porsche Carrera.
Но в итоге все трое встречаются в вино-водочном отделе,
И спиваются на раз –
И их тела находят поодиночке в каких-нибудь дешевых мотелях....

Неслучайные —
Розы чайные,
Есть в миру ебанутые барышни.
Замечаю я,
Как отчаянно
Они ноют о счастии давешнем.

Поминают ли?
Вспоминают ли?
Да ебут мозг своими интригами.
Окромя родни —
Лишь работы дни.
Вечера коротаются с книгами....

Да будет осень!
И стала осень…
Лишь птицы лету
кричат: постой!..
Мир все обличья,
все маски сбросил –
и отдыхает душой пустой.
У смерти очень
красивый почерк,
и губы цвета увядших роз…
И мокнет в парке
гранитный лётчик,
что так до неба и не дорос…
....

Мне себя менять уже нет смысла,
В смысле – образ жизни свой менять.
В детстве я открыл дар похуиста.
В том была особенная стать.

В том была особенная участь,
Кем-то уготованная мне, —
Полагаясь всякий раз на случай,
Выбирать случайности скромней....

Зеркала — лекарство от одиночества,
Неумолимо-жестокого, как убийца-бандит.
Мой двойник, но без имени-отчества
Из глубин зеркал на меня глядит


Взглядом грустным, как минорная нота,
Но теперь нас двое, а двое — это уже семья...

Наверное, зеркала придумал кто-то,
Такой же одинокий, как я....

Сегодня вновь дыхнула Осень
Часов, так, в девять или восемь.
И посмотрела мне в глаза,
Не ждал так скоро, я сказал.

Пекло не слабо, знаю, знаешь.
А жизнь без ветра – таешь, таешь.
Так много я наворотил,
Хотя и прежде не светил....

Олег Иванович дождался, наконец, когда красный зрачок светофора, мигнув пару раз, стал желтым, а затем — и долгожданно зеленым.
Во главе отряда спешащих по переходу быстрым шагом он перешел на другую сторону проспекта. Успев при этом выматерить про себя водителя шевроле, норовившего успеть проехать переход на желтый....

Жили-были два друга. Они с детства дружили, в гости ходили друг к другу. У обеих мам борщ с пампушками кушали. С гаража в сугроб вместе прыгали. За девчонками с соседнего двора вместе ухаживали. Джин-тоник за гаражами вместе пробовали. Потом выросли. И всё время вместе....

Чего не получается вдвоём?
Вы скажите, такое не бывает,
Пока мой горький чай в стакане остывает,
Я напишу, за кухонным столом.

Нельзя вдвоём, когда она одна,
От косточки вишнёвой задохнуться,
И пальцев двух, капризная струна,
Не пустит в обертон конструкций....

Жил был кот Васька. Умный был кот, все его за это любили. Дома не срал, не наглел, постоянно со всеми ластился, понимал некоторые команды. Когда хотел кушать, он крутился вокгуг ног, что очень забавляло хозяина. Научился, как то срать на унитазе, хозяевам это очень понравилось....

(Главы из повести)

Глава ПЕРВАЯ.
ОТСТАЛЫЙ ПУТНИК
* * *
Рейсовый «пазик» уже с минуту как хлопнул дверью и умчался, расталкивая тупой белой мордой горячий воздух, а я всё ещё осознавал происходящее. Стоило ли так рисковать, спрашивал я себя удручённо, всё равно умирать от жажды пока что не собираюсь… Интересно, какая тварь придумала задраить в обед единственную пару ларьков возле автовокзала?...

я сдал гениальность в комиссионный магазин

поставил невысокую цену

выплеснув в клумбу невыплаканную слезу

и домой спать по зеленой ветке абсента

с пересадкой на красную

на Маяковской

вспоминая как он над собой злорадствовал

от любовной тОски

мне бы его героев

ему бы моих предателей

он в курсе как мир устроен

я знаю как он избирателен

сдал свою гениальность

за 9 граммов свинца

но ценность его банально

[дальше]